«Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

Через самое короткое время я убедился, что этот сотрудник — типичный шантажист и у него самое слабое представление о настоящем положении в Партии социалистов-революционеров. Мне не стоило большого труда доказать ему, что все его сведения ничего не стоят и не отвечают действительности. Поэтому я предложил ему возвратиться в Петербург и попросить полковника фон Котена заняться его личной судьбой.

Всё это я изложил в соответствующем письме полковнику фон Котену. Может быть, этот самый сотрудник и был автором той «записки» начальника Петербургского охранного отделения, которая была прислана генералу Адрианову.

Весна 1913 года прошла под знаком «Романовских торжеств» в память 300-летия царствования Дома Романовых.

Повторилась снова страда «охранных мер», «охранных совещаний», встреч и докладов разным приезжавшим в Москву начальствующим лицам.

Должен отметить большой патриотический подъём населения Москвы в связи с этими торжествами, которые прошли очень успешно.

На этот раз генерал Джунковский передал мне пожалованный мне орден св. Станислава 2-й степени, который меня очень мало утешил, так как я ожидал производства своего за отличие, «не в очередь» в чин полковника. Но этого производства мне пришлось прождать ещё два года.

* * *

Как спокойно ни было общее положение, благодаря ослаблению организованного революционного подполья и его активности, всё руководство делами столь большого сравнительно учреждения, каким было в то время Московское охранное отделение, давало себя знать. Поэтому моё время было распределено с большой точностью.

Я попробую набросать приблизительную картину своего служебного дня. Моё утро начиналось около 10 часов; я выпивал чашку кофе и попутно читал приготовляемую в канцелярии градоначальника сводку наиболее интересных газетных сообщений. Эта сводка приготовлялась для градоначальника, а мне доставлялась в копии.

Почти ежедневно, утром, приходилось зайти по очередным делам или к градоначальнику, или к одному из его помощников.

Затем в мой кабинет приходили с разными докладами старшие служащие отделения. Принимая во внимание, что в отделении было в среднем до двенадцати офицеров и, кроме них, с докладами приходили заведующий канцелярией отделения, заведующий наружным наблюдением, казначей и ещё двое-трое старших чиновников и что на каждого из этих докладчиков я должен был потратить от пяти до пятнадцати минут времени, то ясно, что я еле успевал управиться с обычными докладами к 1 часу дня.

В это время меня звали к завтраку. Мой казённый лакей Савелий, бывший в этой должности и у нескольких моих предшественников, неизменно появлялся в моём кабинете и докладывал, около часа дня, что «фриштик готов».

Я уже ранее отмечал, что офицеры Отдельного корпуса жандармов, направляясь по разным служебным делам в Петербург, обычно заходили в Московское охранное отделение за бесплатным железнодорожным билетом «на предъявителя». Таких билетов в моём распоряжении была целая куча. Обычно на каждую железную дорогу у меня были: один билет 1-го класса, один или два билета 2-го класса и два или три — 3-го класса.

Очень часто офицеры Корпуса, зайдя к моему помощнику и получив такой билет (я дал распоряжение никогда не отказывать офицерам Корпуса в этих билетах), и получив также, если они оставались на день или два в Москве, бесплатный билет в какой-нибудь театр, находили естественным представиться мне и лично поблагодарить за билеты. Согласно заведённому порядку, эти офицеры приглашались ко мне на завтрак или попозже на обед. Таким образом, и время завтрака или обеда уделялось разным служебным или неслужебным беседам с гостями. Семья моя — небольшая: жена, я и сын, в то время гимназист. Но за стол мы редко садились одни, своей маленькой семьёй.

Время между завтраком и обедом, т.е. около пяти часов, уходило у меня на одно или два свидания с секретными сотрудниками, на писание черновиков служебных докладов, на внеочередные разговоры со служащими отделения и на посещение тех высших чинов администрации или прокуратуры, для которых у меня были более или менее спешные сообщения.

Затем — обед около шести часов дня и отдых в полчаса или час, впрочем, часто прерываемый телефонными звонками, так как телефон был проведён у меня и в спальню, и в столовую.

Вечернее время, т.е. время между семью с половиной и десятью часами, я иногда, но далеко не всегда мог использовать, если не было чего-нибудь экстренного (что бывало очень часто), для себя самого и, таким образом, раз или два в неделю быть в театре.

Обычно с десяти-одиннадцати вечера я должен был быть у себя в кабинете снова, и снова начинались доклады офицеров и чиновников моего отделения. Продолжалась утренняя история, и она тянулась далеко за полночь.

Такой градоначальник, как генерал Климович, сам в прошлом начальник Московского охранного отделения, засиживался в своём кабинете долго ночью, и часто, почти ежедневно, мои служебные доклады ему происходили после 1 часа ночи.