«Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

Польская социалистическая партия систематически подсылала в Варшавское охранное отделение своих членов, и надо было быть особенно внимательным, чтобы разобраться в каждом являвшемся с предложением услуг или арестованном, пожелавшем работать по розыску. Иногда допускались ошибки.

Однажды вечером в охранное отделение пришёл молодой человек лет 18 и настойчиво просил пропустить его к начальнику, к которому он имеет «важное дело». Введённый в кабинет юноша назвался Свидерским, манерно расшаркался и, попросив позволения сесть, скромно расположился в кресле. Своё «дело» он изложил последовательно, обстоятельно и без торопливости. По его словам, в пивной, на Сенаторской улице, от неизвестного ему по фамилии человека, которого он после нескольких встреч хорошо знает в лицо, он, Свидерский, получил на временное хранение свёрток. Так как в пакете находилась запрещённая литература, то он решил известить об этом охранное отделение и предупредить, что незнакомец обещал явиться за свёртком в пивную сегодня же поздно вечером. В представленном Свидерским свёртке оказались номера газеты «Работник»[198], несколько брошюр — все нелегальные издания. Свидерский указал на свою лояльность в отношении русской власти и высказал готовность и впредь оказывать содействие делу розыска и служить «по охране». Для составления протокола его показания Свидерский был отправлен в канцелярию, где ему объявили о временном его задержании, впредь до проверки сообщённых им сведений. Задержание его взволновало, так как он хотел-де лично присутствовать при аресте неизвестного.

Одновременно с этим в пивную были отправлены три филера, где они расположились у столика.

Прошёл час.

Вдруг раздались револьверные выстрелы, разбили стёкла в окне, и пролетели пули, прострелив шляпу одному из филеров и контузив его в голову.

Минуту спустя всё стихло, а стрелки бесследно скрылись.

Старший филер понял свой промах: вместо того чтобы организовать наблюдение, он неосторожно вошёл в пивную.

Для предания суду достаточных данных не было, и Свидерский административным порядком был выслан.

Из характерных шантажистов запечатлелся в памяти некий Ильницкий, подозревавшийся в военном шпионаже в пользу Австрии и в то же время заподозренный Польскою социалистическою партиею в предательстве по отношению к ней. Ему пришлось уехать из Царства Польского, и он начал появляться от поры до времени в различных городах России.

Наблюдательный и ловкий, Ильницкий обыкновенно с весьма таинственным видом являлся к жандармскому офицеру, обещая ему сообщить важные сведения, но с условием не писать о нём, Ильницком, ни в Москву, ни в Варшаву, а прямо в Департамент полиции. Зная фамилии нескольких террористов, в том числе Б. Савинкова и др., он импонировал своею осведомлённостью и давал «сведения» о якобы готовящемся «центральном» терроре. Он указывал фамилии некоторых сановников, родственники которых террористы, давал адреса ряда лиц, которые по справкам оказывались действительно там проживавшими.

После такого сообщения начинались выяснения, справки, запросы, наблюдения, а Ильницкий в то же время вымогал деньги. В результате ничего не оказывалось.

В период таких странствований однажды Ильницкий приехал в Смоленск, где он по своему обыкновению сообщил свои «важные» сведения жандармскому офицеру. Для проверки был послан запрос в Москву, где я в то время был начальником охранного отделения. Здесь выяснилось, что неподтвердившиеся аналогичные сведения были уже им когда-то сообщены.

Ильницкий был арестован, и Департамент полиции циркуляром запретил пользоваться услугами этого лица.

В 1910 году в Москве был арестован Малиновский, член так называемой «семерки» ЦК РСДРП, «фракции большевиков».

Слесарь по ремеслу, 30 лет, высокого роста, шатен с застенчивым взглядом серых глаз, Малиновский производил впечатление заурядного фабричного рабочего, но из агентурных источников было известно, что он смелый и бойкий митинговый оратор и видный деятель фракции.

На основании таких данных было решено попытаться склонить Малиновского работать по розыску в качестве секретного сотрудника. Прямого предложения ему не было сделано, но осторожно, касаясь общих принципиальных вопросов, партийных тенденций и даже обстоятельств частной жизни, Малиновскому дано было понять, что убеждённости в его поступках как большевика нет и что в нём сквозит деятель, толкаемый на революционную работу лишь авантюризмом его натуры, денежным расчётом и желанием быть на глазах рабочих с ореолом борца за народную свободу. Ему было также указано на не совсем устойчивое его прошлое и преследование по суду за присвоение чужой собственности.

Долго Малиновский молчал и размышлял. Он понял, что настроение его учтено верно.

Наконец, после долгого разговора Малиновский выразил согласие и на заданные ему вопросы относительно текущего момента и его сопартийников дал правдивые ответы и тем убедил в искренности своего решения.