«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2

Это не было простым актом вежливости, как может подумать читатель, ведь иногда случалось, что человек, возглавляющий полицию, игнорировал министра и действовал независимо от него и даже вопреки ему. В своей беседе с Протопоповым я имел в виду прежде всего поведение моего предшественника Климовича, который на каждом шагу обращался с председателем Совета министров Штюрмером самым бесцеремонным образом. В приемной Штюрмера Климович громко критиковал, обращаясь ко всем, действия премьер-министра. Более того, он зашел так далеко, что арестовал, по своему собственному усмотрению и через голову министра, бывшего его личного секретаря Манасевича-Мануйлова. В свете этого мои уверения в полной преданности и лояльности были вполне уместны. И министр надлежащим образом отнесся к моим заверениям обнял меня, благословил и предложил приступить к своим обязанностям в тот же день. В соответствии со сложившейся традицией мне прежде всего нужно было нанести визиты членам правительства.

Самое приятное впечатление произвели на меня министры А.Ф. Трепов и Н.Н. Покровский, умные, с твердым характером люди. Мне очень понравился также адмирал И.К. Григорович, возглавлявший Морское министерство. Надо сказать, что в разговоре с ним я сразу почувствовал его полное нежелание слышать что-либо о революционной пропаганде во флоте. Я, однако, сказал ему, что мне придется откровенно сообщить ему сведения по данному вопросу, если они поступят ко мне.

По контрасту с этими тремя членами правительства военный министр Шуваев произвел на меня самое жалкое впечатление. В разговоре со мной он без всякой необходимости подчеркивал тот факт, что вышел из низов и знает, как обращаться с людьми, что и показал несколькими днями ранее на петербургской фабрике. В то время как сам он был полностью уверен в своем успехе, я по рапортам осведомителей знал, что появление министра не только не способствовало мирному решению конфликта на фабрике, но, напротив, создало новые трудности в установлении порядка.

Так же не принес мне удовлетворения и визит к министру народного образования графу Игнатьеву. Я получил впечатление, что его департамент работает в явно либеральном направлении, а не патриотическом, как это должно быть.

Когда Протопопов был назначен министром внутренних дел, распространилась масса вздорных сплетен, и я должен сказать несколько слов, чтобы опровергнуть клеветнические слухи, получившие широкое распространение. Особенно часто повторялось утверждение, что Распутин оказал сильное влияние на это назначение и что только в результате его вмешательства и обращения к Царице Царь дал согласие. На самом деле все происходило совершенно иначе.

Протопопов в течение некоторого времени был товарищем председателя Думы и в этом качестве своими выдающимися способностями, и особенно исключительным дружелюбием, приобрел много друзей. Когда было принято решение послать двух членов Думы за границу для собирания коммерческой и экономической информации, то доверить эту миссию решили Протопопову и Милюкову. После возвращения этих депутатов Император пожелал лично встретиться с одним из них, чтобы услышать о результатах. Его выбор пал на Протопопова.

Как я позже узнал, приглашение на эту аудиенцию пришло совершенно неожиданно и глубоко взволновало Протопопова. Тем не менее он произвел очень хорошее впечатление на Царя, и поэтому, когда вскоре место министра внутренних дел оказалось вакантным, Его Величество решил назначить Протопопова на этот пост.

То, что за этим последовало, очень характерно для Думы. До этого момента Протопопов был всеми уважаем и почитаем, но назначения министром было достаточно, чтобы за час превратить его в ненавидимого всеми человека. Генерал Курлов рассказывал мне, как в его присутствии Протопопов, сразу по возвращении с решающей аудиенции, позвонил своему другу и коллеге Родзянко, председателю Думы, чтобы сообщить важную новость. Протопопов был ошеломлен, когда Родзянко холодно ответил, что занят и не может говорить с ним.

Явная враждебность, с которой Дума с этого момента относилась к Протопопову, очень угнетала его, а почему друзья столь изменили свое отношение к нему, он так и не смог понять. Однажды, когда он спросил у меня, почему внезапно стал объектом всеобщей ненависти в Думе, я ответил ему совершенно убежденно: «С тех пор как Царь пригласил Вас, а не тщеславного Милюкова рассказать о зарубежной поездке, Милюков стал Вашим врагом и сделает все, чтобы навредить Вам».