«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I

По дороге из полумрака слабо освещенных улиц иногда раздавались крики: «Товарищи, куда едете, кого везете?» После ответов конвоиров о моей личности следовали нелестные и мало внушавшие доверия комментарии.

Наконец приехали в Таврический дворец. Меня повели по длинным коридорам и обширным залам для «регистрации» и получения какого-то ордера.

мемуарах

Я нес в руках взятые с собою два небольших чемоданчика, но их неожиданно вырвал у меня встречный солдат со словами: «Дай, я их снесу!»

На большой площадке перед дверью одного из кабинетов мне сказали остановиться. Здесь стоял большой письменный стол, покрытый зеленым сукном, ярко освещенный электрическими лампочками. Я сел в кресло и в ожидании дальнейшего стал просматривать начатую дома книгу. Через несколько минут явился неизвестный брюнет в сопровождении солдата и, поставив последнего в некотором от меня расстоянии, сказал ему: «Внимательно смотрите за арестантом!»

И теперь я представляю себе мое тогдашнее состояние: абсолютное спокойствие, тупое безразличие, восприятие со всеми деталями происходивших на глазах фактов и обостренный до последней степени слух.

Брюнет удалился, а я, усевшись удобнее за столом, продолжал читать.

В это время я увидел направлявшегося в мою сторону знакомого генерала, который, заметив, как я комфортабельно расположился за широким столом, по-видимому, решил, что я занял пост при новой власти. Вероятно, под влиянием таких соображений, генерал радушно и с милой улыбкою приветствовал меня и вкрадчивым голосом спросил, что я тут делаю. Когда же я в ответ мрачно пробормотал: «Арестован», рука его тотчас выскользнула из моей, и генерал, отскочив, поспешно прошел куда-то дальше. Вскоре этот генерал, возвращаясь, снова проходил мимо меня, но на этот раз он как бы рассматривал стену, противоположную моему столу.

Долго еще пришлось ожидать, пока не позвали в следственную комиссию. Меня провели в кабинет, смежный с двумя обширными комнатами, в которых содержались подобные мне арестанты. Председателем допрашивавшей нас комиссии был социал-демократ В.Н. Крохмаль, по одну сторону его сидел генерал-лейтенант военно-судебного ведомства, а по другую - член Петроградской судебной палаты.

Почтительные позы этих двух членов комиссии и их осторожный шепот «на ушко» Крохмалю, указывали на то, что передо мною крупный «сановник» Временного правительства и что ему докладывается о моей политической неблагонадежности. Я сидел скромно…

Судьба изменчива! Председатель Крохмаль ныне в тюрьме у большевиков ¹. А тогда, в Таврическом дворце, я, смотря на него, живо воскресил в своей памяти все подробности его ареста в Киеве в 1902 году и многократных допросов.

Poccuir‹3Le мемуарах

Своей персоной я не занял много времени у комиссии, и по соблюдении формальностей дело обо мне было передано на заключение члена Государственной думы левого кадета М. И. Пападжанова, который заявил, что меня следует освободить. Но здесь вмешался тверской предводитель дворянства Унковский, сказавший решительным тоном: «Не освобождать! - слишком большой жандармский формуляр».

Это суждение взяло перевес, и я «засел».

Меня оставили под стражей в комнате, рядом с которой производился допрос.

На следующий день к арестованным явился Керенский, в старой грязной тужурке, без воротничка, очевидно с целью произвести внешним видом подавляющее впечатление истинно демократического оратора в Совете рабочих депутатов, где в тот день он должен был выступать.

Керенский короткими, отрывочными вопросами стал расспрашивать меня по поводу Архангельска. Дело в том, что в феврале 1917 года я по высочайшему повелению ездил в Архангельск для расследования причин происшедшей там катастрофы со взрывом огромного количества артиллерийских снарядов.

В заключение Керенский спросил мое мнение, что необходимо сделать, чтобы предупредить возможность дальнейших взрывов. Я ответил, что следует восстановить деятельность прежней комиссии по исследованию происшествия в Архангельске, а председателем ее назначить генерал-лейтенанта Сапожникова. Во время разговора Керенский огрызком карандаша что-то царапал на клочке бумаги.

Означенная комиссия в тот же день была восстановлена и in corpore ³⁶, во главе с председателем, генералом Сапожниковым ходатайствовала о моем освобождении.

Через месяц я был освобожден.

КОММЕНТАРИИ

А.П. Мартынов МОЯ СЛУЖБА В ОТДЕЛЬНОМ КОРПУСЕ ЖАНДАРМОВ