"Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Том II

[6-Заказ 2377

Россия'^^в мемуарах

им аудиенцию, и Гучков, конечно, использовал эту возможность, чтобы разразиться длинной речью. Для этого человека характерно, что, как впоследствии говорил Шульгин, в течение всего разговора у Гучкова не хватило мужества смотреть в глаза Царю, которого он предал и которому теперь мстил за свое оскорбленное самолюбие. Свою речь он закончил наглыми словами: «Если вы хотите еще подумать, я пока удалюсь и подожду вашего решения, но в любом случае все должно быть завершено сегодня до вечера».

Царь сделал вид, что не заметил наглый тон, и твердо сообщил Гучкову, что он готов отречься в пользу своего брата, Великого князя Михаила. Затем он вошел в вагон и там продиктовал окончательный вариант исторического документа, который подписал твердой рукой.

О чем думал Император в этот вечер, свидетельствует запись в его дневнике. 2 марта Его Величество писал ^-«Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. В 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи я уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!»

И действительно, Император был безжалостно обманут и предан окружавшими его высокопоставленными лицами, потому что, как показал ход событий, отречение, которое Его Величество настойчиво уговаривали подписать, вовсе не способствовало восстановлению порядка; напротив, оно фактически оказалось первым шагом к окончательному крушению и гибели.

Только два военных командира: генерал граф Келлер и татарский хан из Нахичевани показали себя в этот ужасный момент настоящими верноподданными. Только они не советовали Царю отречься и предлагали предоставить в его распоряжение себя и подчиненные им подразделения, чтобы подавить восстание при помощи войск. Пусть их имена будут упомянуты здесь в знак благодарной памяти!

Глава XVI11

Затруднительное положение государственных чиновников. - Я иду в Думу.- Мой арест. - Друзья по несчастью. - Беспокойная ночь.- Керенский задает вопросы. - Перемещение в Петропавловскую крепость. - От управляющего тюрьмами к заключенному. - Мой бывший подчиненный обыскивает меня. - Керенский как комедийный актер. - Тюремный «режим» тогда и сейчас

Сокрушительное известие об отречении Его Величества от престола, за которым немедленно последовало сообщение, что Великий князь Михаил, названный Царем Николаем своим преемником, также отрекся от престола, поставило всех, кто служил императорскому строю, а следовательно, и меня, лицом к лицу с трудным вопросом о позиции, которую следует занять по отношению к обязанностям, которые дал присягу выполнять. Обдумав этот вопрос, я пришел к выводу, что отречение Царя означает, что все государственные служащие свободны от своей присяги и должны подчиняться новому правительству. Это, показалось мне, следует из формулировки акта об отречении от престола, где говорилось: «Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы».

Великий князь Михаил опять-таки в своем манифесте призвал все население империи подчиняться Временному правительству, пока Учредительное собрание не примет окончательного решения об образе правления в Российском государстве ⁷³.

В соответствии с этим я написал письмо Родзянко, сообщив о готовности предоставить свои услуги новому правительству, если оно в них нуждается. В то время я был твердо намерен честно сотрудничать с оказавшимися

Россия мемуарах

у власти людьми, хотя не разделял их политические взгляды. По моему мнению, каждый благонамеренный россиянин был обязан в этот критический для страны момент поддержать единственную существующую власть и, таким образом, предохранить революцию (которая уже является свершившимся фактом) от немедленного сползания в анархию.