Охваченные Восхищением (ЛП)

– Мне жаль. – Слова звучали неубедительно и пафосно, но я не знала, что еще сказать. Но мне действительно было жаль. Никто не должен так жить.

Он повернулся и пошел по коридору слева, мимо меня, как если бы я ничего не сказала.

– У нас были разные отцы. У моих братьев и у меня. Никто из них не задержался. Не то, чтобы я винил их в этом. Она, наверное, и не знала, кто мой отец, так как не могла знать, от кого она забеременела. Наверное, даже не знала его имени.

В первой комнате, куда мы зашли, отсутствовала дверь. Посередине находилась голая койка. По полу была разбросана вата. Без сомнения, это было в результате проделок крыс внутри старого матраса его дома. Он ничего не сказал, просто минуту смотрел внутрь помещения, прежде чем двинуться дальше.

– Дом принадлежал моим бабушке и дедушке. Они построили его в начале 1900-х годов. Держали его в приличном состоянии и хорошо заботились о нем. Они отдали его моей маме, когда стали старше и переехали в деревню. Она была единственной, кто его разрушил.

Коул прижал руку напротив прогнивающей рамы рядом с закрытой дверью в конце коридора, прежде чем толкнуть ее, открыв еще одну спальню. Здесь находилась одна двухъярусная кровать.

– Это была моей комнатой, и... – он замолчал, – Гаррета.

– Кто такой Гаррет?

– Мой брат, – сказал он слова, будто они причиняли ему боль.

У него есть брат? Он никогда не упоминал его, только свою сестру. Вдруг слова Элейн, сказанные накануне, всплыли у меня в памяти. «Убьешь меня так же, как и всех своих братьев и сестер?» Тогда я не обратила на них внимания, потому что была слишком взволнована присутствием Коула и сложившимися обстоятельствами.

Что на самом деле случилось с сестрой и братом Коула?

– И эта комната. – Он толкнул дверь рядом с собой. – Была комнатой Сэнди.

Небольшая односпальная кровать стояла в углу. Стены покрывали плакаты из журналов для девочек. Везде находились изображения NSYNC (прим. пер. Бойз-бэнд коллектив), Backstreet Boys, и 98 Degrees.

– Твоя сестра, – сказала я тихо, вспоминая красивую девушку у него на руке, ее волосы развевались вокруг грустного лица.

Он глубоко вздохнул.

– Да. – Он захлопнул дверь, повернулся и пошел по коридору. Я отправилась вслед за ним, хотя он не остановился в гостиной. Он пошел обратно на улицу. Дверь взвизгнула в знак протеста, когда он распахнул ее.

Я вдохнула глоток свежего воздуха, когда вышла на улицу, счастливая, что выбралась из душного и неприветливого дома. Коул сидел на нижней ступеньке крыльца, обхватив голову руками. Я села рядом с ним и ждала минуту, обдумывая свои мысли. Почему он привел меня сюда? Это не имело смысла.

– Коул.

– Не надо, – он прервал меня.

– Я просто…

– Тебе нужно было увидеть. – Он поднял голову. Его глаза были красными, хотя в них не было слез. Он выглядел испуганным, ужасающим. По какой причине, я не знала. Что он увидел, когда он зашел в этот дом? Что преследовало его?

– Почему? – Слово вышло едва выше шепота.

Я думал, что он закроется, оттолкнет меня, но нет. Он обхватил ладонями мое лицо. Его глаза говорили миллион слов, но я не могла их прочитать. Они порхали в его радужной оболочке слишком быстро, чтобы понять.

– Ты должна была узнать. – Он кивнул, будто его слова были ответом на все вопросы в мире. Он с тоской на лице заскользил пальцами по моим щекам.

– Я всегда буду смотреть в зеркало и видеть маленького мальчика, который пошел в школу, потому что знал, что это было единственным способом получить еду. Я всегда буду видеть бедного подростка, у которого никогда не было новых ботинок.

Его руки дрожали на моих щеках.

– Я всегда буду видеть маленького мальчика, который любил тех, кто причинял ему боль снова и снова. Неважно, чем я сейчас владею и сколько у меня денег. Я всегда буду видеть ребенка, который верил своей маме, когда она сказала, что придет домой пораньше и принесет на ужин для него, Гаррета и Сэнди «Хэппи мил», мальчика, который разочаровался, когда три дня спустя, вернувшись, она пришла с пустыми руками.

Мое дыхание стало поверхностным, когда я наблюдала за Коулом и за отчаянием на его лице. Его прикосновение было нежным, когда он гладил мои щеки.

– Я всегда буду это видеть, неважно, сколько зарабатываю. Или насколько дорогой на мне костюм. Я всегда буду видеть бедного мальчика. – Он опустил руки ниже, лаская мое горло. – Ты всегда будешь видеть этот шрам, когда будешь смотреть в зеркало. Другие люди будут видеть это. Это отличается от шрамов, которые я вижу в себе каждый день. Это просто вещи, которые происходят с нами, которые формируют нас, делают нас теми, кто мы есть.

Его руки нерешительно сдвинулись.

– Но это не характеризует тебя, Джулия. Это показывает миру, что ты сильная. Что ты выжила даже тогда, когда кто-то хотел, чтобы ты умерла. – Он печально засмеялся. – К сожалению, я знаю, что это не то, что ты хотела услышать, но это правда. Ты имела мужество жить, когда все было направлено против тебя. – Он наклонился ближе. – Ты должна гордиться этим.