Охвен. Аунуксиста

Знающие люди говорили, что пес бестолковый, в глубине души Охвен соглашался с этим. Хотя сам не понимал, почему это так: Карай — умница, сообразителен невероятно. И в то же время очень уж хитрый. Все свои охотничьи инстинкты выплескивал на котов. Те взлетали на заборы и деревья и сидели там, как птицы, при приближении пса. Другие собаки гоняли кошачью братию как бы попутно, не отрываясь от своих дел. Карай же посвящал этому все свободное время, которого у него было в избытке.

По молодости лет на осеннюю охоту на гусей он не попал. Лишь однажды, когда улетали наиболее стойкие из них, Охвен взял пса с собой, чтобы приучить к лесу. Тот, смешно вздрыгивая ногами, скакал вокруг и радовался прогулке. У маленькой ламбушки поднялось на крыло несколько гуменников, до этого преспокойно щипавших остатки травы на противоположном берегу. Карай очень удивился и сел, опустив уши, словно опасаясь, что гуси спикируют на него и испортят собачью прическу своими железными клювами. Но Охвен, держащий стрелу на тетиве лука, выстрелил влет. Тщательно прицелиться не хватало времени, да это и вряд ли было возможно. Гуси взмыли стремительно, но стрела была еще быстрее. К тому же вся стая, набирая высоту, косяком понеслась по направлению к охотнику. Один гуменник оказался несчастливым: он словил стрелу, покувыркался в воздухе и с брызгами шлепнулся на середину ламбушки. И там закачался на маленьких волнах, как бесформенный кусок деревяшки.

— Карай! — сказал Охвен. — Надо принести гуся.

Молодой пес, заглядывая в глаза, завилял хвостом, сел и даже чуть взвизгнул. До того он был готов услужить хозяину. Охвен указал на плавающего гуся рукой и приказал:

— Достань!

Карай с готовностью добежал до кромки воды и так же быстро вернулся обратно.

— В воду, в воду иди, — сказал Охвен и за ошейник потащил пса к ламбушке. Едва только лапы собаки дотронулись до влаги, он извернулся и вырвался. Отбежал на безопасное расстояние и снова завилял хвостом.

— Ну и глуп же ты, приятель! — вздохнул Охвен. — Смотри, как надо.

Он разулся и разделся. Вода была не холодная, а очень холодная. Крик ужаса невольно вырвался из груди, когда молодой охотник окунулся до шеи. Зубы застучали так, что было просто удивительно, что они до сих пор не вывалились изо рта. Поражаясь самому себе, Охвен поплыл к мертвому гусю, в тайне надеясь, что мертвецов не прибавится, а он согреется в движении. Но теплее не становилось.

— Карай! — прокричал он сиплым голосом. — Смотри, как надо.

Собака, весело виляя хвостом, прыгала и кувыркалась на берегу.

Охвен затолкал шею гуся себе в рот и поплыл по-собачьи обратно.

— Ыыыыыы, — добавил он. Пес пуще прежнего радовался на берегу.

Однако, спустя совсем короткий промежуток времени, Охвен понял, что, скорее всего, сейчас утонет: перья топорщились во рту, воздуха не хватало, ноги готовились скрутиться судорогой. Он решил, что Карай все уже понял, выплюнул птичью шею изо рта и задышал, с хриплым стоном втягивая воздух. Толкая лбом гуменника перед собой, он достиг наконец-то места, где можно было ощутить ногами дно. Схватив гуся за шею, он, призвав последние силы, бросил его на берег. Сам же опять погрузился с головой в ледяную купель. Левую ногу скрутила жестокая судорога, но теперь это уже было не страшно. Превозмогая боль, он кое-как выполз на сушу, перевернулся на спину и некоторое время разглядывал хмурые осенние тучи. Из них временами ветер вырывал первые снежинки.

Так лежать можно было бесконечно долго: через несколько мгновений холод отступит, глаза закроются, придет сон, остановится сердце, прекратится дыхание. Ничего себе — сходил на охоту!

Охвен рывком вскочил на ноги: сначала со стоном перевернулся на живот, потом подтянул к животу колени, потом, опираясь на руки, встал сам. Время от времени издавая воющие звуки, он начал махать руками и пролуприседать — это помогло. Зубы перестали ломать друг дружку, удалось даже, не сорвав нательную поясную веревку, одеться. Хорошо бы, конечно, костер развести, да обжигающего малинового настою хлопнуть пару кружек, но лучше потерпеть до дома.

Только теперь он вспомнил, что, вроде бы, сюда пришел не один. К тому же где-то здесь должен лежать честно добытый гусь. Ни собаки, ни птицы в зоне видимости не наблюдалось.

— Карай! Карай! — прокричал Охвен, но пес не отозвался. Может, в то время, как он там закалялся в водичке, пришли серьезные волки, надругались над собакой и унесли с собой дичь на ужин?

Пока он пытался рассмотреть следы насилия на берегу, откуда-то прибежал довольный Карай и тоже начал рассматривать землю, помогая хозяину.

— Вот ты где!

Карай обрадовался и походил на задних лапах. Морда у него была в крови и гусином пухе. Он был настолько счастлив, что Охвен, не сдержавшись, зарядил ему с ноги промеж глаз. Пес удивленно и испуганно взвизгнул, а потом со всех ног, поджав хвост, бросился в кусты, воя и стеная. Наверно, побежал гуся доедать.