Оккультист 2

Он всё болтал, но я уже не слушал. У меня хватало своих проблем. Я вдруг понял, что не могу просто покинуть сознание качка. Как быстро лысый побежит жаловаться на странное недомогание? Да, он не знает, кто именно захватил его тело, но глупо оставлять настолько жирный след. Это слишком опасно. Жаль конечно, такому могучему телу стоило найти лучшее применение. Тяжело вздохнув, я наклонился и сграбастал скальпель с каталки.

— Хей, положи на место!

— Не шуми, малыш. Скажи лучше: где туалет?

Уборная оказалась рядом, в этом же помещении. Пациентам и медбратьям, выносящим утки, тяжело бегать по коридорам. Закрывшись в одной из кабинок, я достал ворованный инструмент. Острый, как и полагается. Тренер затих, уловив мой мрачный настрой.

Самоубийство даётся тяжело. Даже в самые беспросветные времена у меня не хватало сил покончить с собой. А если бы хватило, вскрытие вен — худший способ. Я скорее выберу прыжок с большой высоты или пулю в висок. Резать самого себя, истекать кровью: это слишком долго и достаточно грязно. К тому же не зная нюансов, можно выжить, и всё придётся повторять заново. Больница в двух шагах, раны зашьют быстро. Я смутно помнил, что резать надо вдоль, а не поперёк. Брр, мерзость.

Есть ли менее радикальный выход? Заблокировать лысого в каком-нибудь техническом чулане, обколоть успокоительным, оглушить. Вариантов хватало, вот только лень их воплощать. Звучит зловеще, но этот человек умрёт, потому что мне так удобно. Он не преступник и не стоит на пути, просто не повезло. Не существует лёгкого оправдания моему поступку. Убийство есть убийство.

Сформулировав эту нехитрую истину, я отбросил сомнения и с размаху воткнул скальпель в левый глаз. Лезвие дошло до мозга, мгновенно убив мужчину. Давно хотел попробовать погубить захваченное тело, находясь внутри. По моим расчётам, разум не должен пострадать. Да, будет больно, но плоть-то чужая, умираю не я. Однако магия в который раз превзошла худшие ожидания.

Меня резко выбило в тело Наташи. Стены кабинета крутились, пол и потолок менялись местами. Глаз болел, как будто через него в мозг заливают расплавленное олово. Я понимал, что рана фантомная и реальной угрозы нет, но знание не спасло от боли. Дрожащими руками вскрыл чемодан и схватил зелёный леденец. Хотелось придержать такой козырь, но до лучшего момента можно и не дожить. Воображаемые урон привел к реальной травме. Тонкие струйки крови брызнули из глаз, вытекали ушей и носа. Даже не предполагал, что она может сочится отовсюду. Когда рот наполнился солёной жидкостью, я принял решение.

Регенерация подействовала мощно. Вместе с болью уничтожив последствия принятия амнезиака. Пожалуй, не стоит повторять эксперименты с собственной памятью. Удивительно как свежие воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Вся тактическая маскировка насмарку. Врача тоже придётся убрать. Историю с лекарством я смогу замять, но не труп в сортире. Слишком часто всплывало имя Наташи.

— Покойся с миром, тренер. Плакала моя особая техника рукопашного боя.

Пока я размышлял как отвести от себя подозрение, раздался неуверенный стук в дверь.

— Я… мне сказали зайти к Куратору. Сюда?

Прямо как кролик в пасть к удаву. Я щелкнул кнопку на пульте, подписанную трудолюбивыми техниками “входной узел” и дверь с тихим шипением открылась.

— Наташа, верно?

— Не дрожи так, малыш. Проходи, садись.

Он поморщился на обращение, но смолчал. Субординация. Врач осторожно сел на краешек стула и преданно взглянул глаза.

— Предложила бы тебе выпить, но не терплю алкоголя.

— Ничего страшного, я бы всё равно отказался.

Долговязый человек в белом халате с каждой минутой становился симпатичнее. Надо убить его прежде, чем мы станем друзьями. Вот только пистолет использовать нельзя. Второй раз байка с Чикаго Спирит может не сработать. Поднявшись на ноги, я сладко потянулся. После лечащего леденца тело переполняла жажда действия.

— Скажи, что обо мне говорят? Какие слухи ходят о Кураторе?

— Я… я не слишком знаю коллег. Мы не откровенничаем.

Врёт. Впрочем, мне не важны слова. Эти лживые, толстые, неповоротливые конструкты. Мысли куда чище, проще, не говоря уже об эмоциях и желаниях. Зайдя парню за спину, я положил ладони ему на голову, не особо заботясь о том, как это выглядит. Кажется, он жаловался на холод.

Жаль. В голове парня не нашлось ничего важного. Он разбирался в тонкостях организации ещё хуже меня. Нулевые амбиции, минимум планов, сплошная серость. От этого я и решил оттолкнуться. Поток мыслей молодого врача представлял собой внутренний диалог. Постоянный непрекращающийся бубнёж. Я легко подстроился под бурчащую манеру.

— Все хорошо, спокойно. Всё так, как должно быть. Я допишу отчёт, потом ещё один и ещё. Завтра проснусь и смогу продолжить свою бесцельную жизнь. Буду заниматься обычными делами, а затем однажды тихо и мирно умру. Незначительный, бесцветный среди тысяч таких же. И никто и никогда не вспомнит меня, Николая, сына слесаря и кассирши.