Оккультист (СИ)

Онемение не проходило, и у меня оказалось достаточно времени, чтобы подумать: о странном поведении Агафьи, способах прожить жизнь и встретить смерть. Постепенно я привык к холоду, но все сильнее ощущалась боль в напряжённых ногах. Меня поддерживали воспоминания о стоячих монахах Бон. Выполняя аскезу, они стоят вертикально годами, а мне даже не пришлось привязываться лямками, чтобы не упасть. В следующий раз надо присесть перед приёмом леденца…если он, конечно, будет, этот следующий раз.

Приходили полицейские с понятыми, забрали тело Марии. К этому времени глаза покрылись какой-то мутной плёнкой и я практически ничего не видел. Зато отлично слышал:

– Дверь вставлять?

– На какие деньги? Привали на косяк, делов-то. Ремонт - компетенция управдома или родственников. Пустой хата долго не простоит. Смотрел, как вчера Зенит сыграл?

Если бы старик был жив. Пока пройдут выборы нового… Додумать мысль не получилось, усталый мозг просто заснул.

Проснулся от скрипа пола в коридоре. Новые посетители? С трудом осознал, что холод больше не сковывает, и я лежу горизонтально. Как же болят глаза! Даже не пойму открыты они или закрыты.

– Чего вылупился как баран? Разотри ему мышцы, видишь, судороги прошли. Пойду поставлю чай,– узнаю безэмоциональный голос Агафьи.

Постойте, баран? Перекошенное от ужаса лицо Марии, странно взрослое поведение девочки, её необычная походка с подшаркиваниями - все неожиданно сложилось в единую картину. Я закричал, но из пересохшего горла донесся лишь слабый хрип.

– Лежи, босс. Не знаю, где ты был два дня, но, кажись, тебе пришлось несладко. Отдыхай, мы обо всем позаботимся, – излишне бодрый голос Павла подсказывал, что встану я нескоро.

Забористые у Чёрного человека сладости, с непривычки и помереть можно. За глаза переживаю больше всего. От слепого меня ещё меньше пользы, чем от безрукого. Щелчок электрического чайника на кухне показался опаснее недавних взрывов.

Глава 6. Маленькое Гаити

От скрипучего кресла, на котором меня катили, ужасно пахло. Должно быть, предыдущие пациенты не раз мочились на него, и наполнитель под кожей благополучно сгнил. Я практически не чувствовал запаха, но везущий меня к доктору Андерсену медбрат брезгливо морщил нос и часто отворачивался. Сегодня необычное утро: мне уже третий день подряд не вкалывают успокоительное и сознание практически ясное. Такое отношение означает только одно - впереди меня ждёт очередной сеанс психотерапии.

Меня закатили в уютно обставленный кабинет, предварительно прижав к креслу стягивающими ремнями-лентами. Здесь их используют вместо смирительных рубашек, сам не знаю почему. Может, так удобнее фиксировать толстых пациентов, или на хорошую экипировку пожалели денег.

– Доброго дня, Сергей, как спалось? – славный доктор Андерсен мило улыбался, записывая что-то в журнал.

Это была наша пятая встреча, и каждый раз шариковая ручка не отрывалась от бумаги ни на секунду. Будто мужчина боялся что-то забыть или упустить, и документировал бесконечный поток собственных мыслей. Что ещё можно строчить в таких количествах - ума не приложу.

Вопрос, который мне задали, был дежурным и не требовал ответа, а вот дальше стоило включаться в диалог. Как истинный психиатр, Андерсен, в любой непонятной ситуации, прибегал к тяжёлым седативным препаратам, превращая пациентов в подобие овощей на грядках. Так что в моих интересах, чтобы добрый доктор получал своевременные и простые ответы.

– Вы понимаете, почему вы здесь, Сергей?

Вопрос действительно важный. Потому что излишне доверчив и мягок? Из-за того, что не воткнул Агафье кинжал в горло, когда была такая возможность? Всего один просчет и вот я здесь. Облажался по полной: шкатулка непонятно где, Павел ловит забористые трипы от чайка Марии, а я валяюсь в частной психушке. Довольно дорогой, несмотря на ужасные каталки и ремни. Здесь мне, между делом, пересадили роговицу глаз и восстановили нарушенный кровоток в мышцах. Но на этом плюсы заканчивались. После первой встречи с Андерсеном все расплывалось, я даже предыдущие разговоры с ним помнил крайне смутно. Впрочем, такие ответы вряд ли устроят врача.

– Потому что опасен для окружающих? – ремешок на ноге слишком сильно впился в кожу.

– Не только. Вы опасны прежде всего для самого себя. Когда вас доставили сюда, вы едва могли сидеть прямо: крайняя степень обезвоживания, частичная атрофия мышц и прочее. Боже правый, Сергей, вы голодали несколько дней, хотя еды в холодильнике полно! Это что-то религиозное?

– Обычный эксперимент. Перестарался с глубокой непрерывной медитацией, – надеюсь, у меня хватило мозгов не рассказывать о шкатулке, когда я был под препаратами.

– Нет, я все понимаю. На вас многое навалилось в последнее время. Сражаться с раком в одиночку - врагу не пожелаешь. Разумеется, вы ударились в мистику, в отчаянии обратились к так называемым гуру. И как результат: начали видеть то, чего на самом деле нет, – Андерсен перелистнул назад несколько страниц журнала. – Чёрный человек, верно? Вы и сейчас его видите?