Оккультизм в православии

Первое, чему учат в семинариях (в которых не учился В. Никитин), - это разнице между грехом и ересью. Грех, поясняют нам, рождается от слабости человека, а ересь - рождается от упорства воли. Со слабостью другого человека бороться нельзя - его, скорее, надо укрепить и поощрить к борьбе со грехом. А вот с упрямой энергией сопротивления церковной истине бороться надо. Я не занимаюсь обсуждением чьих-то личных грехов. Здесь я прекрасно понимаю, что пусти я только песчинку в чей-то адрес, - как на меня вполне обоснованно можно будет обрушить целый камнепад.

Я просто поясняю, что если ответственный сотрудник Отдела религиозного образования и катехизации не может отличить оккультизма от Православия, то имеет место нечто весьма прозаическое. Это совсем не то, по поводу чего нужно приводить апокалипсические цитаты о "первой любви". Это называется банально и скучно: "Неполное служебное соответствие".

В. Никитин недооценил степень нашей близости с католичеством. Еще нас сближает одинаковая, похоже, неспособность осаживать деятельность оккультных проповедников внутри наших общин. "Убеленного сединами служителя алтаря" экоязычника Шипфлингера поддерживает директор Института Восточных Церквей монсеньор Раух. У нас же В. Никитина поддерживает председатель Отдела религиозного образования и катехизации игумен Иоанн. Вот в этом мы - "церкви-сестры". И в "Баламандское соглашение" надо добавить еще один "антипрозелитический" пункт: "Церкви-сестры не переиздают оккультную литературу, рождаемую пастырями одной из них, и не способствуют ее распространению".

Как видим, сотрудники Отдела не могут даже честь собственного мундира и начальства защищать достаточно грамотно и качественно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что их работу на других направлениях нельзя охарактеризовать иначе, как провальную. Мне много приходится ездить по епархиям. И ни разу ни в одной из епархий мне не доводилось слышать рассказов о том, что вот, мол, какую замечательную помощь нам оказал ОРОК, какие замечательные учебники и методики они написали и прислали нам, как умно они смогли разоблачить сектантскую методику и остановить внедрение такой-то секты в наши школы... Напротив, всюду я слышу один и тот же стон: "Ну что делает Отдел религиозного образования?! Где учебники для школ (и по церковным, и по светским дисциплинам), написанные Отделом? Где новые версии "Закона Божия"? Где церковная версия "Истории России"? Где методички для учителей? Где сборники советов катехизаторам и миссионерам?"

Может быть, этот печальный результат (точнее, - отсутствие результата) связан и с тем, что слишком много энергии уходит на поиски "новой духовности" и разработку "экологически-православного мышления".

В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-греко-латинской академии, было сказано: "А от Церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся"[72]. Ни в малейшей степени не сочувствуя инквизиционным кострам, все же не могу не отметить странности сложившегося положения. Российский православный университет, входящий в состав ОРОК, претендует на то, чтобы быть преемником именно Славяно-греко-латинской академии. Но если при ее первичном создании на академию были возложены цензорские функции: наблюдать за тем, чтобы в церковном преподавании и литературе не встречались языческие взгляды, то сегодня именно ее преемники и продолжатели ведут языческую проповедь или ее защищают.

На продолжение дискуссии я все же надеюсь. Ведь речь идет не о "красном словце". Речь идет об основах христианской веры. А нынешнее письмо В. Никитина понуждает сказать и более серьезно: речь идет уже о спасении. Анимист, почитающий "духов природы", может оказаться в одной обители с ними. А там, смею заверить, совсем не экологично.

Церковное не-отношение к валеологии

Много было неудач в церковной жизни 90-х годов. Многое из того, что должно было бы состояться, не состоялось. Многое из планировавшегося "не удалось. Да и немалое число реализованных проектов вышли не вполне похожими на то, что задумывалось[73]. Но самая серьезная неудача в церковной политике - это неудача на том направлении, за которое отвечает именно ОРОК. Я не говорю о том, чего ОРОК не смог создать. Я говорю о той стороне деятельности, которая хотя и малозаметна, но крайне необходима. То, что ОРОК - по сути - не помогает церковным миссионерам - это почти извинительно. Но то, что он не смог защитить школы от вторжения сект - это уже серьезная беда.