Оккультная или точная наука?

Вышеприведенные примеры убедительно показывают, что научное знание о природе неспособно соответствовать полностью и целиком всему тому, что существует в ней и может быть обнаружено. Даже не пересекая границ иных разнообразных сфер и планет и оставаясь строго в пределах нашего земного шара, становится очевидно, что в нем существуют тысячи и тысячи вещей, которые невидимы, неслышимы и неощутимы для обычных человеческих органов чувств. Но если мы примем, только в качестве аргумента, что может существовать – в стороне от сверхъестественного – наука, которая обучает смертных тому, что может быть названо сверхчувственной химией и физикой; выражаясь яснее – алхимией и метафизикой конкретной, а не абстрактной, природы, – то многие затруднения исчезнут. Ибо тот же профессор доказывает: «Если мы видим свет там, где другое существо пребывает погруженным во тьму; и не видим ничего там, где оно испытывает воздействие световых волн; если мы слышим один вид звуков и остаемся глухими к другому виду, который, тем не менее, слышат крошечные насекомые – не ясно ли то, что не природа в ее, так сказать, первичном незащищенном виде, является предметом изучения нашей науки и ее анализа, но просто те изменения, чувства и восприятия, которые она в нас пробуждает? И лишь в соответствии с этими изменениями мы можем делать наши заключения о внешних вещах и природных силах, и таким образом создается нами самими представление об окружающем нас мире. То же самое и в отношении какого-либо «ограниченного» существа: суждение о внешнем складывается только благодаря изменению, которое создается в нем таким же образом».

И то же, мы думаем, относится и к материалисту: он может судить о психических феноменах только по их внешнему виду, и никакое изменение не создается (и не может быть создано) в нем для того, чтобы открыть его внутренний взор для духовного аспекта этих явлений. Невзирая на обоснованную позицию ряда выдающихся деятелей науки, которые, будучи убежденными в истинности «духовных явлений», стали спиритуалистами; несмотря на то, что они – подобно профессорам Уоллесу, Хэеру, Цельнеру, Вагнеру, Бутлерову – использовали по этому поводу все аргументы, которые могли предложить им их большие познания, – их оппоненты все же имели до сих пор лучшие аргументы. Некоторые из них не отрицают факт появления феноменов, но считают, что основным моментом в этом великом споре между трансценденталистами спиритуализма и материалистами является просто природа действующей силы, primum mobile или движущей энергии. Они настаивают на таком основном пункте: спиритуалисты неспособны доказать, что это действие производится разумными духами или бестелесными человеческими существами «так, чтобы удовлетворить требованиям точной науки, или неверующей публики по существу этого вопроса». Если смотреть с этой точки зрения, то их позиция представляется неуязвимой.

Читатель-теософ легко поймет, что не является существенным, есть ли это отрицание просто «духов» или какого-либо другого разумного существа, будь оно человеческим, недочеловеческим, или сверхчеловеческим, или даже Силой – если это неизвестно науке, или a priori отрицается ей. Ибо она пытается точно ограничить такие проявления только теми силами, которые находятся в сфере естественных наук. Коротко говоря, она категорически отрицает возможность математически доказать то, в отношении чего спиритуалисты настаивают, что они это уже продемонстрировали.