Оккультные корни Октябрьской революции

” принимает и Совнарком. “ Предписывается все м Советам не ме дле нно произве сти аресты правых эсеров, представителей крупной буржуазии и офицерства… Подлежат расстрел у все лица, при косновенн ые к белогвардейск им организациям, заговорам и мятежам… Нам необ ходимо не медленно, раз и навсегда, очистить наш тыл от белогвардейской сволочи… Ни малейшего промедления при применении массового террора… Не око за око, а тысячу глаз за один. Тысячу жизней буржуазии за жизнь в ождя! Да здравствует кра сный террор!” Списки казненных требовалось публиковать и вывешивать — чтоб боялись, чтоб кровь стыла в жилах. А для более решительного проведения террора предписывалось “укрепить” органы ЧК — направляя туда “ответственных товарищей” со стороны, из советских и партийных структур. Не лишне сопоставить с тем, что было сказано выше. Не только чекистских, но и партийных, советских “ответственных товарищей” тоже надо искупать в крови!

Подписали декрет два ставленника Свердлова — нарком юстиции Курский и нарком внутренних дел Петровский. Сам Яков Михайлович не подписал. Неудобно было при живом Ленине именоваться “председателем”, а быть “и.о.” или “за председателя” его никто не уполномачивал несмотря на утверждения о “сговоренности”. Но реально руководил Совнаркомом при принятии этого решения Свердлов. И на заседании 5 сентября председательствовал он. А во исполнеине постановлений ВЦИК и Совнаркома Петровский издал “Приказ о заложниках”: “Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейшей попытке сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безусловный массовый расстрел”. “Направить все усилия к безуслов

н ому расст релу всех, замешанных а белогвардейской работе”

И понеслось! По всей стране! Города “прочесывались” облавами. По улицам, по общественным местам, ночами — по квартирам жилых домов. Набирали заложников. Хотя этот термин в данном случае весьма некоррекен. Вопрос о жизни заложника связывается с условиями, предъявленными противникам: будете вести себя так-то — убьем. По постановлению о “красном терроре” хватали просто по “социальному” признаку. Производили приблизительную сортировку — этих выпустить, этих в камеру, а этих — сразу на расстрел. А то и без сортировки на расстрел. Без каких-либо условий, без ожидания действий противников.

В одной лишь Москве за несколько дней было уничтожено не менее 500–600 человек. А скорее — тысяча. Ведь именно эта цифра указывалась в постановлении Совнаркома. Обреченных раздевали до нижнего белья, в таком виде сажали в грузовики и везли на Ходынское поле. Для казней специально выделялись подразделения красноармейцев, косившие жертвы залпами винтовок. При первых экзекуциях даже играл военный оркестр! Но для некоторых палачей убийство становилось и развлечением. Так, в Серебряном бору устраивались охоты на людей. Их по одному спускали с грузовика и приказывали бежать, настигая пулями. Фанни Каплан, также подведенная задним числом под декрет о “красном терроре”, попала по алфавиту только в шестой список — каждый на 100 человек.

А “вопрос о трупах” сперва был решен таким образом, что тела расстрелянных развозили по моргам больниц и анатомическим театрам. При этом московским врачам и научным работникам было предложено в любом количестве брать трупы для исследовательских работ, анатомирования, препарирования. Вон, мол, какой богатый выбор — и мужчины, и женщины, разных возрастов, многие были совершенно здоровыми. Берите, налетайте! Это тоже, кстати, повторится в Третьем Рейхе, где профессор Страсбургского университета Хирт воспользуется столь благоприятной возможностью и начнет собирать коллекцию черепов, скелетов и заспиртованных трупов представителей разных рас и народов. Но из русских врачей в 1918 г. не согласился никто. Да и морги больниц вскоре оказались переполнены. И тела начали просто закапывать за городом где попало.

В Петроград свердловский Совнарком спустил разнарядку на 500 человек, которые должны быть расстрелянны. Но преемник Урицкого на посту председателя питерской ЧК Глеб Бокий проявил себя достойным учеником покойного шефа и выдвиженцем Якова Михайловича. Он значительно перевыполнил план и казнил 1300 — из них 900 в Петрограде и 400 в Кронштадте. Часть приговоренных погрузили в две баржи и затопили, трупы потом выбрасывало в Финляндии, многие были связаны колючей проволокой по 2 — 3 человека вместе.

Разумеется, не случайно и в Москве, и в Питере первый удар пришелся по священностужителям. В самых первых партиях жертв приняли мученическую смерть выдающийся деятель Православной Церкви протоиерей о. Иоанн (Восторгов), епископ Ефрем, еще целый ряд священников и монахов.