Оккультные корни Октябрьской революции

Его поддержали многие члены царствующего дома, значительная часть петербургской аристократии, ряд министров, либеральных деятелей. И результатом стал царский Манифест 17 октября. Николай II даровал народу “незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов”. В стране вводилась выборная Государственная Дума, коей предоставлялись законодательные права. То есть менялась сама структура государственности, Россия превращалась в конституционную монархию. Объявлялась и амнистия всем политзаключенным.

Но… ни малейшего успокоения и национального примирения Манифест не принес. Наоборот. Либеральная буржуазия увидела в нем признак слабости власти. И закусила удила, желая добиться большего. А революционным экстремистам “неприкосновенность личности” и те же свободы слова, собраний и союзов распахнули дорогу к расширению подрывной деятельности. Они теперь могли безобразничать и вести свою работу легально, в открытую!

Правда, в Екатеринбурге первый блин получился комом. Сходку и манифестацию на центральной площади левые назначили на 19 октября. А рабочие самого крупного, Верх-Исетского завода, призывам не поддались и на митинг не явились. Пока же их ждали, успели сорганизоваться патриоты из Союза Русского Народа. Собрали своих сторонников и принялись разгонять смутьянов. Тут-то впервые показала себя екатеринбургская дружина боевиков. В руках молодчиков, окружавших Свердлова и его группировку, неожиданно оказались револьверы. И загремели выстрелы. Без предупредительных, сразу по людям. Но стреляли плохо, неуверенно. Наверное, и руки дрожали, перетрусили и переволновались боевики — это ж не так легко, первый раз в человека выстрелить. А патриотов даже и угроза жизни, свистящие навстречу пули не остановили. Напротив, разозлили и раззадорили. Они тоже вооружились кто чем — колами, дубинками. И организаторам митинга пришлось удирать восвояси.

Свердлов и его приближенные, спасаясь от разъяренных русских мужиков-черносотенцев, сумели улизнуть, спрятавшись в здании Волжско-Камского банка, где их укрыли и выводили потом небольшими группами через задние двери, чтобы не привлекали внимания. И вот эта деталь представляется очень многозначительной.

Ведь если Яков Михайлович руководил забастовочным движением в нескольких городах, организовывал выпуск и распространение литературы в обширном южноуральском регионе, был причастен к приобретению и транспортировке оружия, то значит, он уже имел доступ и к финансовым потокам, питавшим революцию.

Какими именно способами шло финансирование, по каким каналам, мы не знаем. Но передача средств наличными через курьеров отпадает. Деньги риска не любят. Да и ни в одном документе полиции и Охранного отделения нет данных о каких-либо денежных курьерах. Остаются два варианта. Поступления от местных либералов — промышленников, купцов, банкиров. Либо банковские переводы извне. Не исключено, что имело место то и другое. Кстати, альянс Свердлова с Новгородцевой, женщиной из местной купеческой среды, был для таких целей очень удобным. Ей проще было и с тузами связь поддерживать, и найти подходящих доверенных людей для банковских операций.

О том, что многие уральские воротилы симпатизировали революции и готовы были подыграть ей, проговаривается сама Новгородцева: “На ряде предприятий сам хозяин был не прочь сократить рабочий день или даже остановить завод на два-три дня”. А тайные финансовые операции, осмелюсь предположить, совершались именно через Волжско-Камский банк. Конечно, перепуганные и запаниковавшие революционеры могли забежать куда угодно. Но посудите сами, ворвавшихся в банк вооруженных проходимцев не задержали, не вызвали полицию. Предоставили убежище и позаботились о благополучном уходе. Могли ли служащие и охрана банка действовать таким образом на свой страх и риск, из личных симпатий к экстремистам? Ох, вряд ли. Скорее, знали своих клиентов. Знали о покровительстве им своего начальства. И были уверены, что их за помощь Свердлову со товарищи с работы не вышибут.

Но вернемся к провалу манифестации в октябре 1905 г. Настроение у екатеринбургских революционеров было после этого удрученным. У боевика Ивана Бушена, чья пуля попала в человека, случилась из-за этого истерика. И только Свердлов не унывал, сохранял бодрость. Бушена он зло высмеял: “Ты что же, Ванюша, революцию в белых перчаточках хочешь делать? Без крови, без выстрелов, без поражений? Тогда, голубчик, ступай к либералам, с рабочими тебе не по пути!” Да, Яков Михайлович не расстраивался. А чего расстраиваться? Разогнали? Ну и пусть. Зато начало положено. И первая кровь пролилась, это уже сам по себе важный результат! Это ого-го как поможет дельнейшему нагнетанию страстей, углубит революционный раскол. Да и “прогрессивная общественность” наверняка обратит внимание.