Оккультные силы СССР

Судя по всему, Уйттенховен познакомился с Карелиным в 1924 году, может быть чуть раньше, и хотя он всячески уходил от ответа на вопрос, когда и при каких обстоятельствах это случилось, можно думать, что знакомство состоялось через В. С. Смышляева или Ю. А. Завадского (Уйттенховен хорошо знал их по театру, как, впрочем, и многих других сотрудников и актеров 2-го МХТа). Столь же вероятно, что знакомство с этим кругом лиц, входивших в «Орден Света», началось у него в Антропософском обществе через М. А. Чехова и А. Белого, о знакомстве с которым еще весной 1917 года он говорит в своих показаниях. Кроме Белого, из антропософов он называет A. С. Петровского, М. П. Столярова, Григорьева и Васильеву. Интересом к «древним легендам» объяснял свое вступление в орден А. С. Поль, знакомством с Карелиным — Ю. А. Завадский и П. А. Аренский. Аренского рука ОГПУ достала только в мае 1937 года, когда уже были забыты анархо-мистики, но продолжался «отлов интеллигенции». По многим показаниям,

B. С. Смышляев, В. А. Завадская и П. А. Аренский проходили как старшие рыцари. К 1930 году В. А. Завадская умерла, Ю. А. Завадский стараниями А. С. Енукидзе и К. С. Станиславского был спасен, а В. С. Смышляев почему-то не тронут. Ему предстояло разделить участь Аренского в 1937 году, но — по счастью! — Смышляев умер 3 октября 1936 года от инфаркта. Аренский был арестован, осужден на пять лет колымских лагерей и умер там при невыясненных обстоятельствах за несколько месяцев до конца срока.

В письме от 18.08.40 г. своей жене, актрисе В. Г. Орловой-Аренской, которая спрашивала его об обстоятельствах дела (она ничего не знала об анархо-мистиках: он не посвящал ее в орденские дела), Аренский писал: «…С Карелиным я был знаком только по одной причине: он обладал древнеегипетскими и средневековыми рыцарскими легендами, которые привлекали меня своей художественностью и в подлинности которых я хотел убедиться. Поэтому и после смерти Карелина продолжал видеться с Солоновичем, который читал мне эти легенды. Соло-нович же — один из последователей Карелина по анархизму. Он передал мне тетрадку с некоторыми древнерыцарскими обрядами, которые мы изучали и даже разыгрывали в кружке знакомых Веры Александровны (Завадской, которая до 1925 года была женой Аренского, а с осени 1928 года — Смышляева. — А. Я.), 5 — 6 человек. Там был и А. С. Поль. Когда я сошелся с тобой, в 1925 — 27 гг., все это мне уже надоело и я перестал видеться с Солоновичем…» Конечно, это было не так, потому что Карелин умер только 20.03.26 г. и «видеться с Солоновичем после смерти Карелина» Аренский мог только в последующие годы, скрывая это от В. Г. Орловой, которая, впрочем, совсем не интересовалась этой стороной жизни.

И все же письмо Аренского заставляет вспомнить о версии, выдвинутой на следствии моим отцом, об игровом характере «Ордена Света». 23.01.31 г., уже после вынесения приговора, на очередном допросе он показывал: «…В период 1924 — 25 годов, увлеченный формами романтического искусства, я близко подошел к представлениям о рыцарстве как универсальной форме романтической культуры <…> Никаких организационных форм, никакой мысли о воссоздании рыцарства в орденском смысле у меня не было, и потому никаких уставов, никаких программ какого-либо действия тоже не предполагалось <…> Лабораторные занятия, требовавшие участия иногда нескольких лиц, породили, по-видимому, у некоторых представление о действительном наличии рыцарской организации, чему могло многое способствовать. Во-первых, наименование работы „Орденом Света“ произошло от как бы некоего лозунга или девиза, под которым эта работа проводилась. Дело в том, что, взявшись за идею рыцарства как материала для разработки, я прежде всего постарался отбросить все то историческое и классовое, что было связано с рыцарством Средневековья, взяв здесь рыцарство как бы в некой его абстракции. Таким образом, был поставлен вопрос о вообще „светлом“ рыцарстве, понимая под этим отсутствие всякого рода каких-либо иных его определений <…> Наряду с этой основной работой наметилась также возможность идеологической проработки вообще проблем искусства под лозунгом искусства большого стиля в духе мистерии с привлечением соответствующей терминологии вроде „храма искусства“. Мистериальная основа такого искусства взята была именно потому, что вообще представляла собой форму синтетического искусства, из которой в дальнейшем развился театр и другие виды искусства. Все это в целом, однако, не ставило никаких политических целей и задач, и те организационные формы, в которые это выливалось, существовали постольку, поскольку какой-то минимум организованности должен был быть для осуществления самой работы…»