Оккультные войны НКВД и СС

Новая власть, пришедшая в начале 1990-х годов на смену коммунистической диктатуре, даже не пыталась рядиться в одежды материализма. Наоборот, среди политической и деловой элиты стало модным посещать по выходным православный храм, иметь собственного духовника и приглашать священнослужителей на процедуру "освящения" всего подряд - от нового дома до нового "Мерседеса". А от веры в Бога всего полшага до суеверия, тем более что в России эти две стороны идеалистического мировоззрения всегда сливались в единое целое. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в "постперестроенной" России очень быстро и пышным цветом расцвели всевозможные конторы, предлагающие полный спектр магических услуг. Некоторым из них удавалось даже оказывать определенное влияние на высшую политическую власть в стране.

Очередной разгул "потусторонних" сил начался во второй половине августа 1991 года. Защитники Белого дома (если кто забыл, в том году его защищали сторонники первого президента России Бориса Ельцина) всерьез опасались, что "путчисты" применят против них некие "психотропные средства". Об этом, в частности, говорил генерал-полковник Константин Кобец, возглавивший оборону Белого дома. Впоследствии военные официально опровергли слова Кобеца, однако однажды пущенная "байка" пошла в народ. И уже через несколько дней добрая половина демократических газет сообщила своим читателям, что ГКЧП собирался использовать против Белого дома даже не "психотропное" (химические вещества галлюциногенного свойства), а "психотронное" оружие (приборы, позволяющие на расстоянии управлять человеческим поведением).

Как известно, у страха глаза велики, и некоторые из защитников демократии вообразили, что такое действительно возможно, а потому в дни "путча" в Белый дом были приглашены экстрасенсы.

Об этом в разговоре с журналистом Игорем Цыкуновым рассказала парапсихолог Наталья Берестова. Она утверждает, что во время приснопамятного августа 1991 года по просьбе Бориса Ельцина была организована группа экстрасенсов, которая "прикрывала" Белый дом. И как выясняется, не только "прикрывала", но и пыталась "ментально" давить на путчистов!

Новая власть укрепилась, а следовательно, сохранилось и желание привлекать к управлению страной "нетрадиционные методы".

Одним из тех, кто курировал паранормальные проекты в "ельцинской" России, был генерал-майор Георгий Георгиевич Рогозин из Службы охраны президента, подчиненной Александру Коржакову.

Биография современного мага при власти весьма занимательна и заслуживает отдельной книги. Он сделал головокружительную карьеру, поднявшись от рядового контрразведчика до заместителя главы Службы охраны президента.

Интерес Рогозина к парапсихологии возник в 1985 году, когда он перешел на работу в центральный аппарат КГБ, заняв должность старшего оперуполномоченного Второго управления КГБ (общая контрразведка, работа с иностранными резидентурами, дипломатическими и коммерческими представительствами в СССР). Во Втором управлении, где работал Рогозин, проводились так называемые активные мероприятия: перевербовка агентуры иностранных спецслужб, проведение комплексных мер по дезинформации разведок потенциального противника. По отзывам сослуживцев, Рогозин привнес в это дело нетрадиционные методы, связанные с проверкой источников информации. Особое внимание Рогозин уделял вопросам, касающимся детекторов лжи, получения информации от людей под гипнозом - попыток гипнотического и парапсихологического воздействия на человека и исследования их последствий, а также поисков средств противодействия, если речь шла о высоких государственных руководителях.

Свидетельствует полковник Службы безопасности президента Александр Школьников:

"Коржакову пришлась по душе давняя страсть Георгия - парапсихология, астрология, предсказания, всякие там оккультные науки… Я точно знаю, видел собственными глазами его "продукцию": графики, диаграммы, карты расположения светил, которые он ярко раскрашивал - как Бог черепаху. И на каждой - личная круглая печать, как у доктора".

Чем же занимался Рогозин в Службе безопасности? Об этом он рассказал сам в интервью журналистке "Московского комсомольца" Яне Жиляевой ("Московский комсомолец", 24 октября 1998 года):