«Оккультный Рейх». Главный миф XX века

Командующий кригсмарине гросс-адмирал Редер всегда открыто придерживался христианских убеждений и стремился привить их всем своим подчиненным. Он писал: «Никакие исторические события, никакие войны, никакие завоевания и никакие философские течения не преобразили наш мир столь глубоко, как это сделало христианство. Возможно, даже не осознаваемо каждым отдельным человеком, воздействие учения Христа проникло в самую глубину души нашей жизни и приняло на себя ответственность за моральные убеждения и общественную культуру. Именно оно сформировало основу всего западного общества»³⁴¹. Естественно, Редер резко отрицательно относился ко всем попыткам «религиозной реформации» со стороны некоторых представителей партии и эффективно с ними боролся. В своих приказах он подчеркивал: «Религиозная жизнь вооруженных сил будет проходить в соответствии с официальными документами. Я не потерплю никакого отклонения от них, в частности, не допущу чисто декоративного присутствия Церкви с целью произвести впечатление на постороннего наблюдателя… Я запрещаю участие в „германском религиозном движении“»³⁴².

Обязанностью корпуса капелланов флота было поддерживать контакт с вдовами павших и воинами-инвалидами. Каждому из них была направлена написанная капелланом Ронненбергером «Утешительная книга для тех, кто скорбит по павшим». Всем им к праздникам Рождества и по другим памятным случаям рассылались поздравления и подарки.

Флотские церковные организации не только оставались активными, но и выросли по мере роста флота в период Третьего рейха. Военные капелланы служили везде, где действовал флот, — в Германии, на оккупированных территориях, на фронте и на борту всех кораблей. Они несли потери наряду с фронтовиками: пять лютеранских и три католических флотских капеллана пали на поле брани³⁴³.

Редер свидетельствует: «1933 год не принес никаких видимых перемен в религиозную практику военно-морского флота или других видов вооруженных сил. Нацистская партия провозгласила „позитивное христианство“ в качестве составной части своей программы. Военные капелланы продолжали отправлять свои службы, как и до этого… Я старался поощрять возможно более тесное общение офицеров и слуг Божьих»³⁴⁴.

Хотя в Военно-воздушных силах Германии — Люфтваффе не было своих военных священников (этот род войск был создан в середине 1930-х гг.), летчики могли отправлять свои религиозные нужды при помощи священников из вермахта.

Олег Пленков отмечает, что к военным священникам в немецкой армии относились вполне серьезно и с уважением, поскольку «настроения массовой армии были калькой с настроений немецкого общества, в котором оставалось много верующих».

Религиозная политика по отношению к православию

Интерес представляет религиозная политика нацистских властей по отношению к Русской православной церкви, как на территории Рейха, так и в областях, подвергшихся оккупации в годы Второй мировой войны.

Первые контакты Гитлера с русскими эмигрантами относятся еще к первым годам существования национал-социалистической партии. Один из руководителей НСДАП, балтийский немец Макс Эрвин фон Шейбнер-Рихтер, создатель русско-немецкого народного фронта «Возрождение», подробно обсуждал с русскими монархистами планы создания кадров православных священников для будущей освобожденной от большевизма России. Недолговременное сотрудничество русских эмигрантов с нацистами закончилось, когда во время «пивного путча» Шейбнер-Рихтер погиб, прикрыв собой Гитлера.

Ко времени прихода нацистов к власти русская эмиграция в Германии насчитывала 100 тысяч человек. Православная община была представлена тремя основными юрисдикциями: Русской православной церковью за границей (РПЦЗ), Русской православной церковью Московской патриархии (РПЦ) и Временной особой экзархией Святейшего Патриаршего Вселенского Престола на территории Европы с центром в Париже (так называемые «евлогиане» — по имени главы). Общее количество православных общин на территории Германской епархии составляло 165.

До середины 1935 года национал-социалисты не проявляли особого интереса к русской православной общине, а затем развернули широкую кампанию, которая, по словам отечественного исследователя этого вопроса А. Никитина, «была рассчитана на мощный международный пропагандистский эффект. Режим должен был предстать защитником Русской православной церкви, часть духовенства которой оказалась в изгнании, а другая подверглась масштабным преследованиям в СССР. Это призвано было укрепить представление о нацистском режиме как антиподе большевизма, послужить созданию выгодного образа нацистского государства в глазах международной общественности»^345.