Оккупанты

Уже через минуту Сеня, не прекращая слушать, свернул с трассы и поехал пыльным проселком вдоль куцей полоски не то высокого кустарника, не то деревьев-недорослей.

Голос не умолкал ни на секунду; было в нем что-то от скороговорки темпераментного футбольного комментатора-итальянца. Непременно итальянца – никто так не захлебывается, не глотает окончаний и не тараторит, пытаясь спрессовать информацию, как горячие жители Апеннинского сапога.

Вскоре Сеня остановил машину. Антенна втянулась в приборную доску, голос умолк. Енот распахнул дверцу, выбрался и немедленно полез в багажник. Паха помогал ему доставать содержимое – несколько небольших чемоданчиков, два ящика вина да Ольшину сумку. Сеня опустошал бардачок.

– Что случилось-то? – спросила Ольша на всякий случай.

Сеня выгреб стопку тысячегривных банкнот толщиной с кирпич, в карман даже не лезла. Еще две таких же он отдал Еноту.

– Ищут нас, – просветил он. – Полиция, отдел по борьбе с терроризмом. Машину срисовали, надо сменить.

«Ага, – догадалась Ольша. – Эту бросят, а на шоссе кого-нибудь тормознут. Убить не убьют, наверное, но оставят посреди дороги с разинутыми ртами, это точно».

Но, поразмыслив, решила: нет. Не станут они этого делать. Нельзя, добытая таким образом машина очень быстро станет «горячей», ибо пострадавшие немедленно сообщат в полицию. А Сене энд компани подобная реклама ни к чему. Как они умудрятся выкрутиться, Ольша даже не представляла.

Тем временем Енот с Пахой отнесли немногочисленные пожитки метров на двадцать в сторону.

– Пошли, – сказал Сеня. В руках его чернел предмет, напоминавший пульт дистанционки от видика.

Отошли к вещам; Паха уселся на ящики, Енот, скрестив руки на груди, приготовился наблюдать. Сеня открыл капот, покопался внутри и извлек черный плоский ящичек размером с дипломат. На верхней его плоскости красноречиво скалился череп с костями.

Сеня присоединился к остальным, бережно водрузив ящичек на чемоданы. Ольша нервно переминалась с ноги на ногу. Наконец на машину был направлен пульт и надавлена одна из кнопок. Сначала ничего не менялось. Потом послышался негромкий хруст и корпус «Северного ветра» стал медленно сминаться, словно его со всех сторон сдавливал гигантский пресс. Металл обшивки пошел складками, машина сворачивалась в ком, в округлый морщинистый ком, быстро уменьшаясь в размерах, словно проваливалась внутрь себя. Последними скукожились покрышки колес.

Минут через десять все было кончено: вместо машины на укатанной дороге покоился изъеденный каньонами извилистых впадинок шарик, похожий на грецкий орех, только покрупнее. Раза в два. Пульт тихонько пискнул и высветил неяркий в свете дня красный огонек. Спустя какое-то время пульт пискнул вторично, и огонек изменил цвет на зеленый.

Енот немедленно подобрал шарик и присел у одного из чемоданов. Ольша вытянула шею, вглядываясь: в чемодане в специальных нишах таких шариков насчитывалось больше десятка.

– Что возьмем? – спросил Енот, оглянувшись на Бисмарка.

– Ммм… «Оксо», пожалуй.

Енот вынул другой шарик, неотличимый от прежнего, и отнес его на дорогу, закрыв предварительно чемодан.

Все повторилось в обратном порядке: шарик распух и превратился в новенький, сверкающий лаком автомобиль. Другой модели. Цвета мокрый асфальт.

Писк, красный огонек.

Ольша завороженно шагнула к этому четырехколесному диву.

– Куда! – схватил ее за локти Енот. – Спятила, что ли? Там же излучение!

Ольша вздрогнула.

– А здесь?

– Здесь экран… – пояснил Енот.

Вскоре на пульте зазеленел веселый разрешающий огонек. Енот сразу схватился за чемоданы, Паха – за ящики. Сеня взял «дипломат» с черепом и откинул крышку капота. Ольша подошла и глянула: никакого двигателя там не было. И в помине. Пустота, словно у старорежимного «Запорожца». Но двигатель не мог располагаться и сзади, как у того же «Запорожца», – Енот с Пахой как раз грузили пожитки в багажник.

А Сеня ловко закрепил «дипломат» в специальных зажимах и подсоединил единственный разъем. Черная вязь проводков терялась в недрах корпуса.

«Эта коробка, небось, и есть двигатель», – решила Ольша. Паха с Енотом уже уселись внутрь.

Земля рядом с новорожденной машиной была теплой, Ольша чувствовала это даже сквозь пластмассовые подошвы туфелек-мыльниц.

– Прошу, – пригласил Сеня, распахивая дверцу. Ольша не без удовольствия уселась: машина ей нравилась и вселяла какой-то смутный восторг. Казалось, под искрящимся металлом дремлет тугая, но покорная водителю мощь.

Сеня взялся за руль, приборы ожили, «Оксо» едва ощутимо завибрировал и приподнялся над почвой, одновременно разворачиваясь. А потом земля разом провалилась вниз и в кабину ворвалось неистовое солнце – до сих пор они стояли в жиденькой тени. Они уходили в неощутимую голубизну неба, оставляя под собой и проселок, и асфальтовую трассу, и близкий уже Николаев. Сеня брал курс на Крым, на Ялту. Наверное, он спешил.

– Скажи, – обратилась к нему Ольша, – а что значит «Оксо»?

Сеня, оставив руль, зевнул, прикрываясь ладонью. За него ответил Енот:

– Птица такая. Вроде орла.

5.