Оккупанты

«Орхидею» они откровенно прозевали, опьяненные победой. Фло успел приблизиться на добрую милю, прежде чем на кече поднялась суматоха. Вертолет уже сел, Слэш присоединился к Арчи Элмеру. Пираты, пристально глядя на лже-баркентину с «Роджером» на брамстеньге, застыли у бортов своего судна. Несомненно, что пушки левого борта и палубные карронады могли выстрелить в любую секунду.

Корабли сближались в полном молчании.

– Шлюпку на воду! – скомандовал Капитан Фло. – Элмер, Лу, на весла! Остальные – полная боевая готовность. Связь по служебке, общий канал!

Питер Зборовски проводил отвалившую шлюпку пристальным взглядом. Чмокнув, она проколола границу голо-поля и, покачиваясь на спокойной волне, устремилась к пиратскому кечу.

Храбрости и хладнокровию Капитана Фло оставалось только позавидовать.

Глава третья Унесенные ветром

1.

Шлюпка возвращалась. Арчи и Лу изображали греблю: на самом деле работали миниатюрные движители на корме. Однако Фло решил не настораживать пиратов.

Команда «Орхидеи» замерла в ожидании.

Пока шлюпку поднимали, Фло направился в рубку. Зборовски встретил его вопросительным взглядом.

– «Санта-Розалина» в Маракайбо. Туда и направимся. Вот, союзников нашел…

На кече, который, кстати, звался «Колибри», ставили и поднимали паруса; сильно поврежденный испанец пошел ко дну, едва только пираты убрали абордажные крючья.

Фло договорился с капитаном «Колибри» о совместном походе на Маракайбо. В принципе, пираты ему были без надобности: «Орхидея» в состоянии сломить любые заслоны испанской твердыни. Однако надо же на кого-то списать нападение? Фло хотел опередить пиратов («Колибри» намеревался зайти на Тортугу за подмогой), сделать свое дело, а потом пусть себе потрошат Маракайбо и испанскую эскадру, а заодно и присвоят всю славу.

К вечеру ветер посвежел, кеч, зарифив паруса, шел галфвиндом, сильно накренившись. Волны бодали белопенными макушками его исхлестанный ветрами и морем борт. «Орхидее» тоже доставалось, пришлось втянуть крылья, а боковые секции вплотную прижать к центральной. «Колибри» скоро потерялся за крутыми валами. Ветер крепчал, волны становились все выше и выше, а «Орхидея» покачивалась себе, словно бочонок. Вернее, словно три бочонка, накрепко связанных вместе.

Экипаж давно разбрелся по каютам. Боцман обосновался в гамаке, рассказывая очередную байку, Арчи слушал, глядя в иллюминатор. Мортимер с Дейзи молча пили вино, стараясь расплескать поменьше. Лу и Кертис играли в карты, насколько позволял шторм. Механик Ларри, убаюканный качкой, спал; засыпал и Оскар, намаявшись за день. Фло с Питером негромко разговаривали в капитанской каюте; здесь же, опустив голову на толстые мохнатые лапы, залег и сэр Юстас. Кок с юнгой пытались прибрать в кают-компании, но до окончания шторма это вряд ли удалось бы, и они удалились в каюту голландца, где поселился и Слава.

Шторм! Владыка морей! Что может устоять перед твоим бешеным натиском? Бесконечно малым и ничтожным кажется любое творение рук человеческих в сравнении с тобой. В твоей власти швырнуть беззащитный корабль, утлую песчинку в твоих ладонях, на скалы, разбить вдребезги, в щепы. Горе тем, кому уготована такая судьба. Ты можешь сломать мачты, оборвать снасти, лишить руля. Ты всесилен!

Однако что за дерзкое суденышко? У него нет мачты (убрана внутрь), нет ничего, за что можно ухватиться. И волны ему нипочем! Ну-ка, бросим его на прибрежные скалы!

Арчи почувствовал, как палуба уходит из-под ног, словно пол в скоростном лифте. И вдруг навалилась тяжесть. Рывок!

«Орхидея» вздрогнула, словно раненая птица, и стремительно ринулась вперед. Заработала гравиподушка; оттолкнувшись от скал, судно прыгнуло через мель, через высоченные валы, через смерть и понеслось туда, где было глубоко, где не могли распороть днище острые каменные клыки, где волны пониже и опасности нет.

Спустя несколько минут подушка отключилась и «Орхидея» вновь закачалась на штормовой волне.

За ночь Зародыш включал подушку еще дважды.

2.

Утро выбралось из-за горизонта, шлепая босыми ногами по притихшему морю. Шторм ушел буйствовать на юг, к экватору. Волны еще вздымали «Орхидею», но это были уже не свирепые пенные горы, а пологие синие холмы. Зародыш оценил погоду в 2,7 балла. К восходу солнца под гул сервомоторов боковые ступени разъехались в стороны, крылья отделились от корпуса и, нетвердо щелкнув, зафиксировались в рабочем положении. Выползла наружу мачта, взмахнув полуреями, как руками.

Первым проснулся Юстас. Отворив носом незапертую дверь капитанской каюты, он прошествовал на корму, спихнул за борт тик-трап и с наслаждением плюхнулся в воду. Поплавал вокруг «Орхидеи» минут десять, довольно отфыркиваясь, несколько раз нырнул и взобрался назад на корму. Деловито отряхнулся, вытащил тик-трап на палубу. Оставляя мокрые следы и небольшие лужицы, побрел вдоль фальшборта второго уровня на нос.

И тут с верхней палубы донесся хриплый разбойничий крик.

– Пиастры, пиастры!