Оккупанты

– Зря. Ешь. Они там все ударились талию соблюдать, правильное питание и прочее, так что ты их тушёнкой не вдохновишь. Это у тебя с ней связаны тёплые воспоминания юности. Давай-ка я тебе добавочки подсыплю.

– Всё! Наелся с избытком, от шейки до хвоста. Мало ли, ты зайдёшь в гости. Тушёнка не пропадё-ё-ё-т! Соседка голодная, Астриса, да она мясное не ест совсем. А мне её так жалко. Никому не нужная. Вот лежала в больнице. Одна внучка только навещала. Правда, каждый день к ней ходила. Выписалась, и всё. И та пропала, не показывается. А кто ей в магазин сходит? Пачка творога на два дня.

– Я её видел, тут как-то на лестнице встретил. Лицо белое, будто мукой обсыпано. Хорошо жалеть, когда наелся.

– Почему это так? Я голодного из своего дома не отпущу никого. У Астрисы конкретно малокровие от недоедания. Вот она меня будет ждать вечером. Она такая стеснительная, культурная, не наглая.

– А пенсия как же?

– Получила, пятого числа.

– Так неделя всего прошла.

– Заплатила за квартиру, за свет, за газ, за воду. Лекарства у неё ужасно дорогие. И чёрт её знает, каких только таблеток нет у неё. Ото всего. Только глотает. А еда так себе – молоко, сметанки чуть, хлебца другой раз. А надо же овощи, фрукты, жиры, углеводы. Я же за раз пачку сметаны съедаю. Сделаю с сахаром, творогом.

– Женщинам только дай полечиться. Я вот люблю творог с помидорами, укропчиком.

– Я её кормлю, но особо не настаиваю. Я к ней сейчас холодно стал относиться.

– Почему?

– Потому что у неё звериное сердце. Характер, канешна, тот ещё. Ложку берёт со стола, протрёт. И всё замечания делает, то не делай, носом не шмыгай, салфетку возьми, утрись. Почему на диване в тапочках лежишь?

– Она же бывшая училка, с большим стажем. Что ты хочешь. Уже остановиться не может.

– Сам ничего не предлагаю. Попросит чаю – дам. Кипятка-то мне хватает. Чай предлагаю – всё не то. Тут заявляет: хочу ромашку, завари. А где я её возьму? Молочка кружечку тёплого дам – пожалуйста. Кофе не буду, это не буду. Она кофе только в пачечках, этот, растворимый. Как гандон, на раз. Какие только булочки не предлагал – и с сыром, и с творогом, и с повидлом. Нос воротит. Ну и пошла ты! Сама попросит, дам, пожалуйста. Или со своими булочками являйся. А то вспылит, видишь, ей не нравится. Немного времени проходит, является. Сама. Кому она? Ну, там, подруги, с кем-то работала. Сходит, повстречается. Потом надо домой возвращаться, а там пусто. Идёт ко мне. Вижу – голодная. Как не накормить? Это же разве по-людски, голодного человека из дома отправить. Этого я не могу терпеть. Не допускаю. Что там, молока кружка, вермишели горстка, отварю, похлебает горяченького, посидит и уж тогда спать идёт. И оба мы благодарны и рады. Уверен, если бы жена была жива, она бы тоже её приветила, накормила. Она же калека, Астриса. Хотя моложе меня на пять лет.

– Так и есть! Вместе тесно, а порознь скучно.

– Нет в ней радости. И ласки нету. И к ней лезть «по мягкому» вопросу нечего. Груба́я такая. Прёт чего-то по-русски, а куда эта речь её затянет? Вот Хозяйка, с полслова мы друг друга понимаем. У нас и дома было много слов похожих, белорусских. А эта, Астриса, как дикая коза. Вспыхнет, выскочит на лестницу, ка-а-а-к двинет ногой по двери! Ну, что это, куда это? Педагог со стажем. Два высших образования и оба не впрок. Нервы ни к чёрту. Чего я хочу добиться? Мягкости в обращении. А она сразу в крик, орёт. Ну ты же женщина, йох-ты. Забыла? Или вот, начну рассказывать про отряд, с кем воевал – наши, белорусы, украинцы. Вижу – не интересно!

– Белоруссия родная, Украина золотая. Как в песне.

– Так и есть. Наша бригада партизанская в Белоруссии формировалась. Белорусы последнее отдавали, сами. Понимали, что спасения можно ждать только от нас. Сами жили в землянках, только труба торчит из-под земли, а последним делились. И мы фашиста дальше Полоцка уже и не пустили, как он ни планировал нас задавить. А мы его окружили, в озеро загнали, истребили. И мы весь этот район контролировали. Машеров очень грамотно командовал. Пережили военный ужас! На солдата в форме по-другому смотрят. Каждый четвёртый в Белоруссии погиб. Это же страшно!

– Ты пирог покушай, с яблоками.

– Я теперь наелся до завтрева вечера.

– А вечером как же? Я вчера вечером яблоко съел, грушу, банан, а всё не то. Вертелся, вертелся. Встал, сала поел с хлебцем и уснул, как у мамки на руках. В Дублине я так себя не веду, что примечательно. Терплю. Хотя никто слова не скажет, иди, открывай холодильник, ешь что хочешь. Нет! Дисциплинирую себя, а тут, видишь, как разгулялся!

– Ты тут вольный казак! У нас с тобой желудки похожие! Вот проснусь часа в три, схожу в туалет. Лягу, нет сна. Пойду молочка тёплого с булочкой поем или что-то ещё. Лёг, и мгновенно в сон. Смотришь утром, семь часов. От так!