Оккупация

По слухам Вальрам был городом столь же большим, сколь и красивым, однако судить об этом они не могли. По улицам их снова везли ночью, а убранство столичного барака, было ничуть не лучше жилища, что отводили им в городке Мальдун. Разве что лавки были несколько пошире, а воздух — чуть свежее. Впрочем, особой чистотой не пахло и здесь. Оно и понятно, гладиаторы во все времена были расходным материалом, тратиться на который представлялось верхом нелепости.

— До чего все-таки смешная штука — жизнь! — лежащий на деревянной лавке Танкист задумчиво лицезрел потолок. — Еще месяц назад парился в Усть-лаге, валялся на шконках, мечтал о пляжах и шоколадных девушках. А вот освободился, дурень, и сразу полетел в эту дыру.

В последней схватке на арене Мальдуна ему рассекли щеку и выбили пару передних зубов, однако оптимизма у бывшего зека отнюдь не убавилось. Единственное, о чем он сокрушался, так это о гибели Валерия Васильевича.

— Имел я на него зуб, — признавался он, — а зубы вот взяли и вышибли. Выходит, хорошего мужика потеряли. Опять же на воле потом мог пригодиться. Все-таки не мышь серая, — президент фирмы!

— Да ты ведь говорил, что не любишь шоколад.

— Зато люди любят. И я бы не отказался пай в торговлишке иметь. Пусть даже и шоколадом… — Танкист забросил руки за голову, протяжно вздохнул. — Хотите, верьте, хотите, нет, а ведь меня здесь могло и не быть.

— Действительно с трудом верится, — хмыкнул Виктор.

— В натуре говорю! Еще недавно даже не догадывался, что полечу в Томусидо. Да чего там! Месяц назад вообще не знал, что есть на свете такое царство-государство. А тут браток один нашептал в ушко, я и клюнул.

— Что нашептал-то?

— Да информацию скинул насчет товара. Мол, и движки здесь круче германских, и цены легкие, и конкурентов нет. Короче, полный Клондайк! Вот и защемило ретивое, возмечтал о кренделях небесных. Обратился к братве, растолковал тему. Мне, понятно, деньжонок подкинули, я и рванул. Спрашивается — за каким таким хреном? Оказывается, только для того, чтобы снова угодить на нары. — Он невесело рассмеялся. — Хотя, если вникнуть, какие тут нары! Смех один! Кругом дерево реальное, клопов нет, тепло и никаких тебе ярусов. У нас, помню, на отдельных койках только паханы лежали. А перхоть — либо под нарами спины мозолила, либо на самом верху…

— В Дайкирии, насколько я знаю, тюрем вообще нет. — Сказал Виктор. — Ни тюрем, ни колоний.

— Это как же? — Танкист изумился. — Типа коммунизма, что ли?

— Да нет, хуже. Женщин здесь продают либо в рабство, либо в наложницы, а с мужчинами подавно не церемонятся. Если вор — отсекают руки, если убийца — ссылают на галеры либо в гладиаторы.

— Ну, а правит кто?

— Правят высокородные князья и каргалы. Считается, чем больше войск, тем выше чин. Князьям разрешается иметь до десяти тысяч войска, а каргалам — до пяти.

— А пахан главный есть?

— Заправляет всем великий мафат. Насколько я знаю, он у них вроде царя, хотя власть имеет исключительно номинальную. То есть, если страна воюет или празднует, мафат и впрямь может приказывать, а во все остальные времена страной заправляют местные феодалы — те же князья с каргалами, сотники-суфаны и прочая знать. При этом — если ты из рода шерхов, то имеешь преимущество перед обыкновенным дайком.

— Чем же они круче?

— Ну, это мне точно не ведомо, — Виктор пожал плечами. — Что-то вроде российских дворян плюс какая-то наследственная генетика.

— Знаю! — Танкист пренебрежительно махнул рукой. — Кто лизал зад, тот и вылазил в дворяне. У нас сейчас тоже любую шваль в воры принимают. Заплати лимон, и коронуют. Надо надумать, и шерхи твои — из того же теста.

— Не скажи… — Виктор покачал головой. — В последнюю войну с Аксаутией, считай, только шерхи и сумели отстоять страну. Тогда и армия взбунтовалась, и мафат из дворца сбежал, и аксауты уже у самых границ стояли. Еще немного, и кончилось бы время дайков. Вот тогда-то шерхи и восстановили порядок. Создали сотню неистребимых и прошлись по Дайкирии с огнем и мечом.

— Всего-то одной сотней?

— В том-то все и дело! Если верить слухам, их всего горстка была. То есть, может, история и привирает, но дайки говоря, что один шерх стоит целого воинства. — Виктор пожал плечами. — Как бы то ни было, но с той самой поры в местной гвардии состоят исключительно шерхи. Уж не знаю, чем они так сильны, но в Дайкирии с тех пор наступило относительное спокойствие.

— Враки! — Танкист в голос зевнул. — Всяк кулик хвалит свое болото, вот и эти рады сочинить. Больше-то чем хвастать? Нечем. Дикари — они, Витек, и есть дикари.

Слышать это из уст татуированного Танкиста было забавно, но Виктор даже не улыбнулся.

— Не знаю… Наши шахматы тоже не в Англии с Германией придумали.

— А где же?

— Да на Ближнем Востоке! В той же Индии с Персией в них играли еще, когда в Европе пороха не знали. И кстати, не шахматами это у арабов называлось, а чатурангой.

— Ну и что? Где они теперь твои арабы? Лупят их европейцы в хвост и в гриву!

— Это надо еще посмотреть, кто кого лупит. Войны на востоке никогда не заканчивались в один год…