Окно

У меня в голове словно поднимался гул – Анна, упала, несчастье… Нет, все в порядке. Мы еще посмеемся над этим, и все будет в порядке. В полном порядке. Сейчас у Анны должен быть урок истории. Я пойду в ее класс и посмотрю, как она сидит за партой. Я ускорила шаг, пытаясь заглушить гул в ушах. В конце я уже почти бежала. Я заглянула в окошко в двери, не сомневаясь, что произошла нелепая ошибка, думая, что увижу ее там – как она сидит, подперев подбородок одной рукой, глядя куда-то в окно. Я высматривала ее в океане лиц, заполнявших класс, уверенная, что произошла нелепая ошибка. Я окидывала их взглядом снова и снова, одно за другим. Один раз, два раза. Три. Ее там не было. Одна парта пустовала.

– Джесс.

Я обернулась. Мой папа, который не плакал никогда, стоял посреди школьного коридора, из его глаз лились слезы. Нет. Он не ошибся. Все это правда. Анна, моя сестра, моя сестра-близняшка, была мертва. Боже, нет…

Я все думала, как рассказать тебе, что я наделала. Я репетировала этот разговор. На этот раз я представлю, будто ты можешь меня услышать. Может, это поможет.

Глава 2

Когда наступает худший день твоей жизни, день, который меняет все, самое странное – что тебе приходится прожить его от начала до конца, секунду за секундой. Тебе приходится дышать, ходить и вести себя так, словно ты по-прежнему нормальный человек.

Вот я и пыталась вести себя так, будто ничего не случилось. Вместе с папой я вышла из школы, подошла к машине. Села на пассажирское сиденье, и он повез нас в больницу. Больница. Когда он произнес это слово, во мне мелькнула искорка надежды, но, заметив мое выражение лица, папа покачал головой.

– Нет, – сказал он мягко. – Она не… не была… Им просто нужно было отвезти ее туда. Я договорился с мамой, что мы встретимся на месте.

Вот так и вышло, что я сижу на скамейке в больнице, а ко мне с серьезным видом наклоняется женщина-полицейский. Мне показалось, что она хочет сообщить мне что-то важное, и я сосредоточилась изо всех сил, чтобы ничего не упустить.

– Не хочешь горячего шоколада? – спросила она.

– Простите?

– Тут немного холодно. Могу принести тебе горячего шоколада, это поможет согреться.

Хочу ли я горячего шоколада? Должна ли я сейчас хотеть горячего шоколада? Я посмотрела на папу, который сидел на скамейке рядом со мной, прислонившись прямой спиной к стене и глядя в никуда. Я не знала, что ответить.

– Давай я куплю. Если сейчас не хочешь, выпьешь потом.

Когда я наконец кивнула, она уже ушла. Я сделала вдох и почувствовала слабый запах антисептика для рук.

Женщина в форме вернулась и вручила мне большой бумажный стаканчик. Он был горячим, и, только взяв его, я впервые осознала, что замерзла и что на мне по-прежнему спортивные шорты.

Когда мы только приехали, нас встретили не врачи, а эта женщина-полицейский и еще один офицер полиции, мужчина. Она молчала, пока он выражал соболезнования и рассказывал, как мама увидела Анну снаружи, под окном: она лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Сейчас полицейские были у нас дома: осматривали ее комнату и проверяли задний двор. Начальник полиции был на конференции в Бойсе, но они связались с ним, и он уже выехал обратно. Офицер упомянул это дважды, словно убеждая нас, что полиция серьезно относится к делу, раз уж их бесстрашный лидер соизволил ради нас уехать с конференции.

Я уставилась на офицера, пытаясь оставаться спокойной и собранной. Мне было важно показать, что я хорошо держу себя в руках, словно это каким-то образом могло повлиять на исход событий. Словно исход событий еще не был предрешен.

Офицер задал несколько вопросов, и мы машинально отвечали на них короткими, простыми фразами. Было очевидно, что наши ответы разочаровали его. Нет, у Анны не было парня. Нет, в последнее время она не выглядела сильно расстроенной. Нет, прошлой ночью не случилось ничего необычного.

Офицер помолчал, встав в задумчивую позу. Наконец он коротко кивнул в знак благодарности, а затем резко повернулся и вышел. Женщина-полицейский двинулась следом за ним.

Сжимая в ладонях стаканчик, я думала о вопросе, который полицейский не задал, – может, из вежливости, а может, потому, что ему не приходило в голову его задать: почему утром мы не заметили, что ее нет. А ведь так и было. Ее отсутствие за завтраком меня даже не удивило, как не удивило никого из нас. Она бегала кросс, и даже поздней осенью, когда по утрам уже было холодно и темно, она часто вставала рано, чтобы отправиться на пробежку с другими девочками из команды, а потом ехала в школу вместе с ними.

Так и вышло, что она не пришла завтракать, и никто из нас даже не задумался, где она. Все были заняты своими делами: маме в стоматологии предстоял долгий рабочий день, и она бы многое отдала, чтобы люди стали пользоваться зубной нитью. Папа читал газету и комментировал новости. Я ела тост и, насколько это было возможно, не обращала внимания на них обоих, читая книгу.