Окно Иуды

— Члены жюри, — продолжал сэр Уолтер, с озадаченным видом разводя руками, — я не собираюсь комментировать это заявление и показания, которые дадут свидетели и полиция. Какую интерпретацию даст столь необычному заявлению обвиняемый или мой ученый друг, мне неизвестно. Корона придерживается мнения, что обвиняемый, застав Эйвори Хьюма решительно противящимся его матримониальным планам, поссорился с ним и жестоко убил старика, не причинившего ему никакого вреда. В заключение должен напомнить вам следующее. Ваша задача — решить, подтверждают ли доказательства, которые Корона представит вам, обвинение в убийстве. Если вы сочтете, что Корона не доказала обвинение, не оставляя сомнений, без колебаний исполняйте свой долг. Говорю откровенно, что Корона не в состоянии объяснить причину внезапного антагонизма жертвы по отношению к обвиняемому. Но суть не в этом, а в том, какой эффект этот антагонизм оказал на подсудимого. Сам по себе антагонизм является фактом, и вы можете считать его отправным пунктом в цепи фактов, которые мы вам представим. Если же вы решите, что обвинение доказано без каких-либо сомнений, не превращайте слабость характера подсудимого в фактор его защиты и без колебаний приговорите его к высшей мере наказания.

Глава 2 ВЗГЛЯНИТЕ НА ФОТОГРАФИЮ НОМЕР 5

Генеральный прокурор сел, и со стола солиситоров ему протянули стакан воды. Судебный пристав, который на цыпочках проходил мимо присяжных, наклонившись, чтобы не заслонять им обвинителя, выпрямился. Мистер Хантли Лотон, ассистент сэра Уолтера, поднялся для допроса свидетелей. Первые два из них были официальными лицами, и их быстро отпустили. Харри Мартин Кумб, полицейский фотограф, удостоверил подлинность снимков, сделанных в связи с преступлением. Лестер Джордж Фрэнклин, землемер района Вестминстер, дал показания относительно обследования им дома 12 на Гроувнор-стрит и предъявил планы дома. Копии раздали членам жюри. Мистер Хантли Лотон, чьи манеры отличались некоторой напыщенностью, плохо гармонировавшей с крючковатым носом, задержал свидетеля.

— Насколько я понимаю, 5 января по требованию детектива-инспектора Моттрама вы произвели обследование комнаты, именуемой кабинетом, в доме 12 на Гроувнор-стрит?

— Да.

— Вы обнаружили какие-либо средства входа или выхода в этой комнате, помимо двери и окон? Нечто вроде потайного входа?

— Нет.

— Стены были фактически однородными?

Молчание.

— Обвинитель спрашивает вас, — пояснил судья Рэнкин, — не было ли в стенах пустот.

В спокойном, мягком голосе ощущались здравомыслие, способное сводить все факты к их подлинным ценностям, и умение властвовать над залом суда.

— Пустот, милорд? — переспросил свидетель. — Разумеется, нет.

Судья с любопытством посмотрел на мистера Лотона, и ручка в его пухлых пальцах заскользила по странице в книги записей.

— Не было даже щели, достаточно широкой, чтобы пропустить стержень стрелы? — допытывался обвинитель.

— Нет, сэр. Ничего подобного.

— Благодарю вас.

Перекрестного допроса не было — Г. М. молча покачал головой и сгорбил плечи под мантией. Он сидел в той же статичной позе, и оставалось надеяться, что он не сверлит присяжных злобным взглядом.

— Вызовите Амелию Джордан.

Мисс Джордан препроводили на свидетельское место — в узкую кабинку, стоящую под прямым углом между скамьями жюри и судейской скамьей. По-видимому, в обычных обстоятельствах она была спокойной и деловой женщиной. Но сейчас она споткнулась, поднимаясь по ступенькам к месту свидетеля, и было заметно, что женщина явно нервничала, произнося слова присяги. Явилась ли нервозность причиной того, что она споткнулась, или наоборот — мы не могли определить, но женщина густо покраснела. К тому же она явно страдала каким-то недугом. Амелия Джордан явно перешагнула тридцатилетний рубеж. У нее были каштановые волосы и голубые глаза под маленькими хромированными очками, едва заметными на привлекательном, но иссушенном болезнью лице. Одежда вызвала благоприятные отзывы двух женщин, сидящих позади нас. На ней было все черное — в том числе шляпка с козырьком, как у фуражки.

— Ваше имя Флора Амелия Джордан?

— Да. — Ответ прозвучал хрипловато, словно голос пытался найти нужный уровень. Не глядя на судью и присяжных, она смотрела на напыщенную фигуру мистера Хантли Лотона.

— Вы были личным секретарем мистера Хьюма?

— Да… То есть нет. Я уже давно не являлась его секретарем — после отхода от дел секретарь был ему не нужен… Я вела хозяйство — это было лучше, чем держать платную экономку.

— Милорд и жюри все понимают, — умиротворяюще произнес обвинитель. — Вы были кем-то вроде родственников?

— Нет-нет, мы не были родственниками. Мы…

— Понятно, мисс Джордан. Сколько времени вы пробыли с ним?

— Четырнадцать лет.

— Вы близко его знали?

— Да, очень близко.