Окно Иуды

– Хо-хо! – усмехнулся Г. М. – Так вот о чем вы думали, девочка. Ну нет, Уолт Сторм слишком хороший юрист. Не хочу сказать, что он сделал это намеренно, но он изложил дело таким образом, чтобы судья смог свести его на нет. Самый аккуратный трюк с подставой подбородка под удар, какой я когда-либо видел! Уолт Сторм слишком поздно осознал, что парень невиновен. Он мог отказаться от обвинения, но я хотел, чтобы все было доказано окончательно – с полной историей преступления. Поэтому его речь звучала впечатляюще, но отнюдь не преследовала цели осуждения обвиняемого.

Мартовским вечером мы собрались в офисе Г. М. на верхнем этаже ярко освещенного здания, с окнами выходящими на набережную Виктории. Приготовив пунш с виски (по его словам, в память о деле Ансуэлла), Г. М. сидел закинув ноги на стол. В камине потрескивал огонь, и Лоллипоп примостилась за столиком у окна, очевидно составляя какие-то отчеты. Г. М., которому сигарный дым попадал в глаза, а запах пунша с виски щекотал ноздри, то усмехался, то кашлял.

– Не то чтобы существовали какие-то сомнения по поводу вердикта… – продолжал он.

– Вы так думаете? – отозвалась Эвелин. – Разве вы не помните собственное поведение? Когда присяжные вернулись с вердиктом, кто-то подошел вас поздравить и случайно столкнул книгу с вашего стола. Вы целых две минуты поливали его отборной бранью…

– Ну, всегда испытываешь облегчение, когда можешь выбросить такое дело из головы, – проворчал Г. М. – Однако на скачках нервничаешь, даже будучи твердо уверенным, что фаворит придет первым. Понимаете, я рассчитывал, что кое-какие намеки в моей заключительной речи благотворно подействуют на настоящую убийцу…

– Амелию Джордан! – добавил я. Какое-то время мы молчали, покуда Г. М. разглядывал кончик своей сигары и допивал пунш с виски. – Значит, вы все время знали, что это она?

– Конечно, сынок. И могу это доказать, если нужно. Но сначала я должен был добиться оправдания подсудимого. Я не мог заявить о ее виновности в суде. Но я написал в хронометраже, который показывал вам, что не может быть сомнений в личности подлинного убийцы. Сейчас я расскажу обо всем подробно, так как приятно произносить речь, не подчиняясь никаким правилам.

Мне незачем восстанавливать все происшедшее от начала до конца. Вам все известно вплоть до того, как Джим Ансуэлл выпил виски с наркотиком и свалился в обморок в кабинете Хьюма. Фактически вы знаете все, кроме того, что казалось мне достаточным основанием, чтобы считать виновным конкретное лицо.

Как я вам уже говорил, я с самого начала отбросил теорию безумия. Меня мучил вопрос, как произошло убийство, если Ансуэлл не совершал его. Потом Мэри Хьюм упомянула, что ее парень больше всего ненавидит в тюрьме «окно Иуды», и мне пришла в голову возможность наличия такого «окна» в каждой двери. Я ходил взад-вперед, напряженно думая, потом сел, набросал хронометраж, и все начало понемногу проясняться.

Сначала я считал, что план с целью прищучить Реджиналда Ансуэлла замыслили только двое – Эйвори и Спенсер. Я и теперь так думаю. Однако было очевидно, что кто-то узнал о заговоре и настоял на своем участии в последний момент.

Почему? Подумайте сами! Если «окно Иуды» использовалось для убийства, значит, убийца должен был действовать заодно с Эйвори Хьюмом – по крайней мере, быть достаточно близок к нему, чтобы знать о происходящем в кабинете. Именно убийца должен был унести лишний графин – я задал вопрос о графине в своих записях, – чтобы его не нашла полиция. Все это указывает на сотрудничество с Эйвори. Кто-то еще участвовал в заговоре и воспользовался им, чтобы убить старика.

Кто же? Конечно, в первую очередь в голову приходила мысль о дядюшке Спенсере, так как он, несомненно, был участником заговора. Но он никак не мог совершить убийство собственноручно, поскольку имел железное алиби, подтверждаемое половиной персонала больницы.

Тогда кто еще? Примечательно, как одна лишь уверенность в еще одном участнике заговора сужала поле. У Эйвори Хьюма было мало друзей и не было близких людей, помимо собственной семьи. А рассказать о плане – даже под давлением – он мог только очень близкому человеку.

Как вы понимаете, на том этапе я всего лишь сидел и думал. Хотя чисто теоретически кто-то посторонний (например, Флеминг) мог пробраться в дом и совершить убийство, это выглядело крайне сомнительным. Флеминг не был даже очень близким другом Эйвори – об этом можно легко судить по манере их разговора. Более того, постороннему пришлось бы пробираться под прицелом наблюдательных глаз Дайера и Амелии Джордан – кто-то из них постоянно находился в доме. Учитывая такую возможность, следовало рассмотреть другую теорию.