Окно в Европу

– А коль равны мы благочестием?

– Тогда и биться будете на равных, и Бог никому не помощник.

Сидя за спиною князя, Чуб Близнята склонился к боярину Лаврухе и прошептал:

– Ну ловкач, ну скользкий змей! Как вывернулся, а!

– Опасный человек, твоя милость, – едва шевеля губами, произнес Лавруха. – Очень опасный!

Что до князя Владимира, тот призадумался пуще прежнего, потом сказал:

– На равных, значит… На равных – это хорошо… это я их, поганых, к ногтю возьму… Чарку мне!

Князю поднесли чарку кислого фряжского вина, он скривился, но выпил. Поглядел на наследника, ковырявшего в носу, на иноземных священств, на бояр, распаренных и возбужденных, и ткнул перстом в новеградца Микулу.

– Ну-ка, Жердяич, скажи, что думаешь. Велю тебе слово молвить!

Микула вскочил, поклонился небрежно, расправил плечи и рявкнул:

– Уж скажу, государь-батюшка, скажу, не обессудь! Что нам эти еудеи безземельные, что латыняне с их торговлей да мощеными дорогами? Дальше хватать надо, глубже! Ехипет, он где?… Знамо дело, в Африке! Рядом с Индиями да Аравиями, по другую сторону Китая! Войдем с Ехиптом в любовь и дружбу, на Индии вместе ударим, будут воины наши портянки стирать в Индейском море-окияне! Казаков в Китай пошлем, пусть порежут косоглазых! Гору Тибет завоюем! А там, глядишь, людишки египетски узрят славу нашу и придут под руку твою княжескую! И будет у нас держава от южных гор до северных морей!

Наследник, возбудившись от этих прожектов, заерзал в кресле, засверкал глазами. Бояре зашумели, кто одобрительно, кто возмущенно, а кто и засвистел в два пальца. Князь, однако, насупился, поглядел на Жердяича хмуро и сказал:

– Сядь, боярин. Что ты мне про Индии толкуешь? Я с индеянцами не ссорился, у меня с каганом рознь! Мне бы Азов отспорить, а не гору Тибет!

Однако Микула садиться не стал, а принялся возражать государю и приводить всякие вздорные доводы. Тогда князь Владимир стукнул об пол булавой, окинул боярина тяжелым взглядом и объявил:

– Дерзок ты, Жердяич! Опять говорю: опусти зад на лавку! Не то велю в нужник спровадить, в яму смрадную!

Боярин с ворчанием сел, а князь распорядился, чтобы священства меж собой потолковали и потешили его достойным спором. Пусть, сказал государь, Менту спросит латынян, а потом Помпоний – Менту; после иудей задаст свои вопросы и будет спрошен в свой черед. А если охальник какой выкрикнет поносное или шуметь начнет, тащить его в нужник и мордой к очку приспособить.

Устрашившись, бояре притихли, а Менту-хотеп, кивнув толмачу, промолвил:

– Сказано было достойным Помпонием, что бог Юпитер дал римлянам силу, богатство и власть. Однако многие латыняне поклонились Амону, Исиде и Осирису. Их святилища в Риме стоят и в других городах латынян, и молятся в них люди по египетским обрядам, и служат там наши жрецы, как мне доподлинно известно. Не значит ли это, что отшатнулся Рим от Юпитера в пользу древних богов Египта? – Тут Менту-хотеп вскинул руки величественным жестом и возгласил: – Скажи, Помпоний Нума, прав ли я в своих речах? И ваш Юпитер не младший ли брат Амона?

– Не прав, – с жаром возразил латынянин. – Те, кто поклоняется Амону, чтят в нем Юпитера, в Исиде чтят Юнону, мать богов, а в Осирисе – Плутоса, повелителя мертвых. Юпитер не младший брат Амона, а сам Амон, или Зевс, или Ваал. Имена различны, но это наш Юпитер.

Князь выслушал, кивнул и снова потребовал чарку.

– Наши боги видом благородны и прекрасны, и сотворили они людей по своему подобию, – молвил Помпоний Нума. – У ваших же божеств облик звериный и птичий, и поклоняетесь вы кошкам, ибисам, баранам, крокодилам. Не потому ли, что боги ваши больше для животных, а не для человека, который есть венец природы?

Рехмира и Менхеперра снисходительно усмехнулись, а Менту-хотеп ответил через толмача:

– Не ты ли сказал, что Амон и есть Юпитер? И разве Юпитер не принял однажды обличье быка?

Так они говорили друг с другом какое-то время, а толмач-хитрец переводил, стараясь, к выгоде Помпония, чтобы ответы Менту были не слишком убедительны. Князь еще раз приложился к чарке, княжич Юрий затосковал и принялся пересчитывать пальцы, а бояре, внимая мудреным речам, тоже поскучнели – кто зевал, прикрывшись бородой, кто почесывал пузо, кто прикидывал цену ожерелий египтян да римских венков и браслетов. Микула Жердяич и вовсе сделал вид, что дремлет. Однако Чуб Близнята не пропускал ни слова, то и дело переглядываясь с Кудрей и Лаврухой. И мнилось им, что в скором времени Юпитер повергнет Амона.

– Довольно! – молвил наконец князь Владимир, поднимаясь. Он направился к окну, поглядел на площадь, полную народа, на Святое Капище, где еще торчали истуканы, но уже не дымились костры, и повторил: – Довольно! Хватит! Пусть спрашивает иудей!