Окно в Париж для двоих

Даша пожала плечами, рассеянно переворачивая вилкой картофельные поджарки. Есть совершенно не хотелось. Даже позавидовала немного здоровому аппетиту своего нового знакомого. Ей кусок не лез в горло. А с языка просились страшные слова. Может, совсем и не их ждала от нее Татьяна, но она сказала как раз то, что давно обдумывала.

— Я думаю, что Леши нет в живых, Тань, — все же проговорила она через силу. — Он не крал твоих денег. Его либо использовали каким-то хитроумным способом, либо просто убили и ограбили. Лили…

— Ты мне про эту шлюху лучше ничего не говори! — заорала Татьяна, перебивая. Снова накатила себе полный стакан водки и выпила, не поморщившись. — Она!!! Эта тварь во всем виновата!!! Она его с пути истинного сбила, эта тварь! Трахался он со мной, и все было просто отлично. Как спутался с этой паскудой, так все пошло наперекосяк. Думаю, Хромому она идею подала затребовать назад свои деньги. Он же собирался построить эту квартиру. А тут вдруг назад деньги запросил. Она с ним терлась когда-то. Она могла и Леху использовать. Могли с ее легкой руки его и укокошить. Его, может, и в самом деле уже нет в живых, а она греет жопу где-нибудь на побережье. И если не греет, то собирается.

— Не соберется, — осторожно ввернул Гарик, посмотрел виновато на женщин, вздохнул и вывалил остатки картошки из сковороды в свою тарелку. — Не соберется твоя Лили уже никуда. Убили ее.

— Убили, — снова фыркнула с возмущением Татьяна, но тут же сменилась в лице, вытаращила поплывшие от водки глаза на Гарика и прошептала с ужасом: — Как убили?! Когда?!

— Эксперты определят, — заверил Гарик. — Но, судя по приметам, это именно Лили покоится теперь в подвале загородного дома Коноваловых. Хотя ее наверняка уже отвезли.

— Убили… — эхом повторила Татьяна. — Как же так… Кто убил?! Как убили?

— Ножом по горлу. Кстати, ее соседку по квартире не так давно убили точно таким же способом. Не припоминаешь, кто таким изуверским способом расправлялся со своими жертвами, а, Танюш? — Прокофьев впился взглядом в перекосившееся от страха лицо гостьи. — Ничего не слышала про Вереста? Он же — Веретено, он же — Шило. Был такой урод в команде Хромого.

— Господи, спаси и помилуй! — страшным шепотом произнесла Татьяна и, не тратя времени, начала пить водку прямо из горлышка. Отхлебнула изрядно, отдышалась, захрустела половинкой огурца, сиротливо лежащего на ее тарелке, и повторила: — Господи, спаси и помилуй! А я-то думаю… А я-то думаю, чего это красномордые мне намекают! Чего это ладонью вот так по шее?

И она чиркнула себе ребром ладони по горлу. Тут же напугалась и ухватилась за нее всей пятерней. Посмотрела поочередно то на Гарика, то на Дашу. Затрясла головой, застонала, принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— Вот они чего, а! Вот они мне на что намекали! Стало быть, не отдам денег, этот Верестов и меня по горлу ножом! Ууу-ууу, суки-и-и-и… Ненавижу!!!

Взгромоздив разъезжающиеся локти на стол, Татьяна пьяно уронила в растопыренные ладони лицо и зарыдала. Крепкое тело судорожно вздрагивало, слезы сползали по лицу, подбородку и падали прямо в тарелку.

Даша растерялась. Все ее слова сейчас были бы очень слабым утешением. Да и что именно можно было сказать в этой ситуации, она не знала. Оставалось сидеть и ждать, когда Татьяна выплачется. На удивление, плач ее оборвался как-то вдруг и сразу. Плечи распрямились. И глаза посмотрели на них с Гариком Прокофьевым очень твердо, без хмельной мути.

— Погоди-ка, Гарик! Какой, к черту, Верестов, если он сидит!!!

— Более того, имеется даже свидетельство о его смерти, — кивнул Прокофьев, встал и принялся убирать со стола. — Верестов умер в тюрьме.

— Умер? — удивленно протянула Татьяна. — А кто же тогда режет бедных баб?

— Хотелось бы мне знать!

— Слушай, а может, он не умер? Может, вместо него кого-то похоронили, а он теперь под чужими документами вернулся и… Господи, спаси и помилуй! — Она скорбно поджала губы. — Так ведь можно в любой момент ждать ножа в спину. Вернее, по горлу… А куда же доблестная милиция смотрит?

— Милиция ищет.

— Кого?

— Да всех теперь уже, — Гарик включил воду и принялся намыливать тарелки со сковородой. — Начали с Алексея Коновалова, переключились теперь уже на Верестова.

— Думаешь, он жив?!

— Не исключаю такой возможности. И еще одной возможности не исключаю. — Гарик вытер тарелки, расставил их в строгом порядке в шкафу, убрал в духовку сковородку и, обтерев мокрые руки о полотенце, снова сел к столу. — Чем больше я влезаю в это дело, тем больше версий у меня появляется.

Очередная версия Гарика Прокофьева основывалась на том, что Верестов и в самом деле жив и вышел на свободу по подложным документам. Он мог вернуться в команду Хромого, а мог действовать и самостоятельно. Если Верестов снова в банде, то получалось, что Хромой очень удобно использовал ситуацию с деньгами. То есть один раз поимел деньги, сделал удивленное лицо и затребовал их снова. Но…