Окно в Полночь

Шеф, прижатый бюстом Цыпы к стене, краснел и растерянно внимал. А она пустила в ход тяжелую артиллерию: легким движение плеч сбросила на пол шубку, а там… Наверно, все-таки юбка, хотя с виду больше похоже на широкий кожаный пояс. И чулки. Черные, сеточкой. Шеф уронил челюсть. Валик — тоже. И я следом. Но по другой причине. Минус сорок на улице, а шубка — по… В общем, до колена не доходит. Еще одна девочка-«отморозок»…

— Григорий Викторович, я готова выполнять все самые серьезные поручения!..

— …от радости в зобу дыханье сперло…

Шеф, гордый и властный, мялся и краснел, как пацан. Остановись, мгновенье, ты прекрасно!.. Жаль, Валик все испортил. Он тихо кашлял, краснел, но не выдержал и заржал. Громко, заливисто, на весь кабинет.

Редактор отдернул руку от бедра Цыпы, глянул на нас, побагровел да как заорет:

— А ну пошли вон отсюда, бездельники! Премии лишу!

Валик хохотал, согнувшись пополам.

— Ну вот, все испортил, — я неодобрительно цокнула языком и, ухватив друга за покрасневшее ухо, потянула за собой.

— Васьк, пусти… — задыхался он от смеха, даже не пытаясь вырваться.

— Уволю к чертовой матери, тунеядцы!.. — неслось нам вслед.

— Ах, моська, знать, она сильна, коль лает на слона, — глубокомысленно изрекла я, и Валик согнулся в новом приступе смеха.

— Это откуда?..

— Здассьте! — я неодобрительно посмотрела на него. — Крылов. Басни. На все случаи жизни. На правах рекламы.

Кстати, об увольнении, то бишь — об отпуске. Я же хотела после каникул книжкой заняться… Мы остановились у лифта. Валик никак не мог успокоиться и, икая, хихикал, прислонившись к стене. Только надо ли лезть в эту странную полуночную историю?.. Я прошлась взад-вперед по коридору и решила, что надо. Лучше сейчас. Может, закончу — и глюки подеваются куда-нибудь. Жить с ними бок о бок всю оставшуюся жизнь я точно не хочу. Решено.

Громко хлопнула дверь, и мы вздрогнули от неожиданности. Мелко застучали каблучки.

— Как думаешь, у нее получилось?.. — очнулся Валик, наконец перестав хихикать.

— Вряд ли, — я с любопытством прислушалась к нервному семенящему цоканью. — Гришу же жена прибьет, она же полковник полиции.

Цыпа появилась надутая, с видом, что круче нее только яйца. Посмотрела на нас, как на парочку вредных микробов, и в ярости нажала на кнопку лифта. Мы проводили внештатницу дружными ухмылками. Кажется, она здесь больше не появится.

— Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна… — прокомментировала я.

Следом явил себя встрепанный шеф. Посмотрел на нас угрюмо и велел идти работать. А сам застегнул пуховик, нахлобучил шапку и срулил.

— …да только все не впрок, и в сердце льстец всегда отыщет уголок, — резюмировала, вздохнув.

Валик фыркнул:

— На обед или чтобы здесь не палиться?.. — предположил, садясь за комп.

Я пожала плечами, садясь за свой стол и открывая файл с книгой. Хватит сходить с ума от безделья. Занять себя — полезнее, глядишь, не зря рехнусь… Валик посмотрел на меня со значением, но приступить к расспросам не успел. Народ прорвало. Сначала прилетела, щебеча что-то в трубку сотового, Анюта, следом, стуча зубами, Игорек, а за ним — Санька.

Он же, посмотрев на меня хитро, объявил:

— Вась, пляши, идет твой поклонник!

— Кто? — не поняла я.

— Кирюша, — весело пояснил Игорь. — Мы едва вперед него в лифт успели, чтобы тебя предупредить.

— Меня нет!.. — я спряталась под стол.

«Кирюшей» с легкой руки шефа величали Кирилла Владимировича, одного из внештатников. Сей субъект, седина в бороду — бес в ребро, так проникся моей славянской внешностью и пушистой косой ниже талии, что однажды прилюдно предложил, цитирую, «дружить по четвергам, пока благоверная в ночь дежурит». За что, несмотря на почтенный возраст, был с позором послан в пешее эротическое путешествие и оскандален на всю редакцию. И когда он по пятницам являлся за гонораром, мне приходилось либо держать оборону, либо… Да, мудро прятаться, если настроение не то.

Хлопнули двери лифта. Игорь с Санькой предвкушающе захихикали. Я затаила дыхание.

— Приветствую, коллеги! — по кабинету поплыли тягучий бас и убойная доза острого парфюма. Я зажала нос, чтобы не чихнуть. Не выношу такие запахи… — А где Василиса?

— Отошла, — кратко и сурово отозвался Валик.

— В мир иной?.. — не то расстроился, не то обрадовался «поклонник».

Обойдешься! Размечтался!.. Я буду жить и долго, и счастливо, и без ваших молитв!

— По делам.

— Жаль, — огорчился дядька. — А скоро будет?

— Не знаю, — друг пожал плечами и сдал меня с потрохами: — У нее отвратительное настроение с утра, авитаминоз и зимняя депрессия, — и глубокомысленно добавил: — С девушками к тридцати, знаете ли, такое бывает.

Меня перекосило. Я те это припомню…

— Депрессия? — хохотнул «Кирюша». — Надо же, слово забугорное прихватили и прикрываетесь им, чуть что… Чушь! Мужика ей надо, да выпендривается слишком!

Я чуть не застонала в голос. Опять!.. Да что ж им всем неймется-то!.. Мешает им моя личная жизнь, что ли?..

— Вообще-то Вася занята, — вставил Валик.

— Да-а-а? — протяжно хмыкнул поклонник.

— А кем? — высунулась из «клоаки» Анюта.

Я удивленно притихла. Без меня меня женили, что ли?