Окно в Полночь

— С каким подарком? — Сайел удивленно уменьшился, сжал в кулаках искры и опустил пепельный хвост.

— Вот этот, — и кинула ему пакет со свечками. — С наступившим!

Саламандр, учуяв воск и на ощупь подсчитав «приход», сдулся до прежнего тощего состояния. И к груди пакет прижал с такой довольной рожей, что я умилилась. Наркоман и пять кило дозы… Его взгляд стал предвкушающим, темным и совершенно пьяным.

— Я тебе под елкой тоже оставил… — пробормотал невнятно. И рванул к кухне.

— Куда? Собирай свои свечки и перебирайся в гостиную! И так есть негде, весь кухонный стол занял!..

Он покладисто забегал туда-сюда, перетаскивая свое имущество, а я разулась, разделась и пошла за пылесосом. Искрил Сайел безобидно, а вот пепла с него насыпалось — как со штабеля дров. И только после уборки, мужественно преодолев похмельную тошноту, приняв дозу лекарств и пообедав, я нырнула под елку за подарками. И первым делом заприметила новый сверток. Развернула осторожно «обертку» — старые, пожелтевшие газетные листы — и онемела от изумления. Ровно на три секунды.

— Сай, ты что, спер у деда последние главы бабушкиной истории?!

— Не спер, а позаимствовал, — довольно хмыкнул из гостиной саламандр, гремя подсвечником. — Потом верну.

— Но Иннокентий Матвеевич сказал… — я повертела в руках папку.

— Правильно сказал. У наших писцов был зарок — не писать историю так, как ее «рассказывают». Иначе приходящие существа получали над писцом власть. В историю обязательно нужно вносить свое, и чем больше — тем лучше. Тогда писец получает власть над теми, кто приходит. Но я подумал… Ты блондинка, Васюта, но блондинка неглупая. Придумаешь, как справиться с изначальным. И тебе нужно знать его прошлое. Изменить не сможешь — сил не хватит. Он — маг, а ты — его отражение, ты изначально слабее. Но вот слабые места нащупать и по болевым точкам пройтись…

Я улыбнулась и осторожно свернула газету рулоном. Да, массаж по болевым точкам — это мое. И на душе стало спокойно и очень легко. Конечно, я что-нибудь придумаю…

— Сай, иди сюда!

— Зачем? — насторожился он.

— Затем! Не то сама приду и будет хуже!

Он появился в кабинете, возмущенно искря:

— Я же для тебя и как лучше!.. И…

— Спасибо, — я чмокнула его в щеку, — буду должна еще пару пакетов свечек!

Саламандр покраснел, и взгляд стал хитрым:

— А что там с «хуже будет»?

— Не борзей! — предупредила весело.

— Жаль!.. — вздохнул и протянул мне зажигалку.

Забавный ритуал, но я привыкла. Почему-то сам он новые свечи никогда не зажигал. Как и старые. Постоянно меня просил.

— Традиция, — пояснил охотно, пока я ползала на коленках по ковру, зажигая свечу за свечой. — Это как у вас… гостей надо кормить, да? Гостей сажают за стол, о них заботятся, меняют блюда, чай наливают. А у нас — силу предлагают. Плюс мы запоминаем руку, зажигающую пламя. На всякий случай. И, Васют… не ходи никуда одна, ладно? Задуй свечи — я проснусь. Не рискуй.

— Не буду, — пообещала почти честно. — Я тоже в спячку уйду. В дневную. Только будильники поставлю.

Сайел посмотрел на меня внимательно, ложь не распознал. И не распознает. Работа в фальшивой среде СМИ быстро научила носить маску. Очень естественную и искреннюю. Это с виду мы дружные и общительные ребята… Хотя нет, мы дружный, очень дружный коллектив. Но газета — есть газета, это творческое гнездо черных сплетников. Узнают одну крошечную правду — и через час по аськам такие небылицы расползутся, и хорошо, если на день… И в жизни потом не отмоешься.

— Разбудишь к полуночи, — решил он и нырнул в свой цветок.

Последний распустил вьющиеся щупальца по потолку всей квартиры. Сияющие «лепестки» пробирались меж стеллажных полок, ветвями плюща обвивали люстры и гардины, сползали по шторам. Я восхищенно цокнула языком. Однако я его откормила… Но недавний флешмоб того стоил. Надо записать зарисовочно, уж больно красив в гневе, ящер. Но прежде… Прежде надо во времени сориентироваться. Сейчас почти четыре. А вечером надо поспать хотя бы часа три. Значит, до восьми развлекаюсь, а потом успокоительное — и в постель. Нам бы ночь простоять да день продержаться, да.

Первым делом я позвонила родителям и поздравила их с наступившим. Вчера вроде тоже звонила, с площади, до второй бутылки, но на всякий случай… Папа был пьяный и веселый, мама — трезвая и уставшая. Поговорили, решили, что на каникулах обменяемся гостевыми визитами, и я снова вернулась под елку. От Альки — три свертка с солями для ванны и прочими шампунями, от близняшек — то же самое, а вот варюшкин подарок вогнал в ступор. И с минуту я ошарашено рассматривала вышивку — по-детски неумелую, кривоватую, но… Но — с Музом. Наверно, Алька эскиз рисовала… Черт, хоть бы эта нехорошая история обошла их стороной…

Рамочку с вышивкой я поставила на рабочий стол. Включила ноут, быстро глянула новости и села строчить письмо. На запах творчества себя явила крылатая сущность и долго втыкала в собственное вышитое «отражение».

— Ужас! — заявил Муз разочарованно и сел на рамку.