Окно в прошлое

Пока он настраивал прибор, я осматривался вокруг. Хотелось запомнить каждую мелочь этой маленькой комнаты. На стенах - темно-красные обои с рисунком дубовых листьев, на окне - тяжелая темно-красная бархатная штора, под потолком - маленький розовый абажур, посредине комнаты - два уютных старых кожаных кресла, у стены - аппарат. Вот и все. Нет, не все!

Я рассматривал красивую овальную раму экрана. Она была из черного дерева и украшена резьбой. Раньше в ней, очевидно, было зеркало, а потом уж профессор приспособил ее для экрана. Экран отливал серебристой муаровой поверхностью. Как он устроен? Бесполезно гадать.

«Последний вечер, - думал я с сожалением, - последний… Что откроет он мне?»

Если б знал я, что он будет самым последним, неповторимым!

- Начнем?

- Да, да, пожалуйста!

Свет погас, вспыхнул экран.

- Признаюсь, сам не знаю, что мы сейчас увидим, - сказал Воробьев, - может быть, ничего не увидим!

Действительно, в течение нескольких минут по экрану пробегали лишь темные волнистые линии, да вспыхивал»! желтые искры. Никакого изображения не было. Я уже по-настоящему начал опасаться, что мы ничего не увидим. Но, к счастью, опасения были напрасны. Все яснее и яснее сквозь беспорядочную игру теней и света стала проступать какая-то перспектива. И вот она неожиданно ясно развернулась перед нами.

- Что это?! - воскликнул я с изумлением.

- Не знаю, - растерянно сказал Воробьев.

Странный пейзаж! Огромная равнина, освещенная багровым закатным светом. Ржаво-красная потрескавшаяся почва. Вдали, у горизонта, черные зубцы скал. Небо местами затянуто тяжелыми тучами. Но что самое удивительное - растительность. Повсюду, прямо из земли, как языки пламени, поднимались ярко-красные двухметровые ножевидные листья. Они придавали местности зловещий вид. Казалось, это картина художника, задавшегося целью поразить воображение зрителя мрачным мотивом. Мы тихо двигались по равнине к скалам. Листья одно за другим наплывали на экран. Я видел, как с них на землю, искрясь, падают капли сока. Края листьев острые, как лезвие ножа. Скалы вырастали темными громадами. Вот они надвинулись на нас. Черные базальтовые глыбы, между ними - нагромождение острых камней. Местами проглядывает почва. И все те же листья… Чем дальше продвигались мы, тем угрюмей становилась картина. Дикий каменный хаос. Все безжизненно. Я недоумевал.

- Виктор Григорьевич, поясните…

- Увы…

- Ведь это не земной вид!

- Наберемся терпения, посмотрим…

- Быть может, это Марс?

- Не знаю… Едва ли!

- Но тогда…

- Не спешите, не спешите с заключениями!

За скалами блеснула гладь большого озера. На его берегах росли невысокие деревья. Но что за деревья! От низких толстых стволов, одетых словно войлоком, как щупальца, расходились в разные стороны длинные перекрученные ветви. Они, извиваясь, ползли по земле и походили на огромных змей. Вместо листьев на них виднелись многочисленные наросты бурого цвета, напоминающие присоски спрута.

- Может быть, это животные, как вы думаете? - не удержался я от вопроса.

- Едва ли. А впрочем… Смотрите!

Я увидел, что ветви тихо, но заметно движутся. Вот одна из них стала изгибаться, закручиваться, за ней - другая, третья…

Неожиданно наше внимание привлекло другое интересное явление. По земле пробиралось огромное насекомое, правильнее сказать, членистоногое, так как в его систематической принадлежности я не был уверен. Величиной оно было с ладонь. Толстое мясистое членистое брюшко грязно-зеленого цвета. Относительно маленькая голова, вооруженная сильными челюстями. На ней - длинные перистые, необычайно нежного строения усики. Шесть сильных, но коротких, членистых ног. Чтобы лучше рассмотреть, профессор приблизил его вплотную к экрану. Дальше произошло нечто совершенно невероятное. Настолько невероятное, что, я не выдержав, схватил профессора за руку.

- Виктор Григорьевич! - почти закричал я, - смотрите, смотрите же, оно ползет по внутренней стороне рамы!

Профессор не отвечал. Он впился глазами в загадочную тварь, которая, неторопливо перебирая лапками, двигалась по овалу. Своими усиками это существо почти касалось экрана. Воробьев протянул к нему руку. И тут… Конечно, никто не поверит моему рассказу, ведь я и сам не верил собственным глазам! И когда зрительно между рукой и этим существом оказалось сантиметров десять, оно внезапно остановилось и приняло оборонительную позу: крепкие челюсти раскрылись, брюшко загнулось кверху. Профессор отодвинул руку, насекомое приняло обычную позу. Он вновь придвинул руку - тот же эффект!

- Тьфу ты… Наваждение какое-то! - не выдержал Воробьев, - совершенно ничего не понимаю!

- Может быть…

- Тсс… Смотрите-ка!

Насекомое как будто пыталось переползти на - нашу сторону рамы. Мы напряженно следили за каждым его движением. Вот оно, неуклюже перебирая лапками, повернулось к нам. Вот оно коснулось экрана и в тот же миг расплылось по нему и исчезло. Мы вопросительно глядели друг на друга. Мы абсолютно ничего не понимали!

- Как же это, Виктор Григорьевич…

Профессор словно очнулся ото сна.

- Что мы делаем, - воскликнул он, - оно же уползет!