Окно в вышине

— Но ведь застрелили же вы Ваннье, моя дорогая, — сказал он мягко, почти вкрадчиво.

— О да, — протянула она, — конечно. Вот только интересно, какие у меня были мотивы. Вы их еще не придумали?

— Этим ты займешься с легавыми, — отрезал он. — Назовем это ссорой между любовниками, или как вам будет угодно?

— Ну что ж, допустим, — сказала она, — когда он напивался, он напоминал тебя. Вот, пожалуй, и мотив.

— О, — сказал он, затаив дыхание.

— Выглядел он получше, был помоложе и без живота. А ухмылялся он, черт возьми, так же самодовольно, как и ты.

— О, — сказал Морни, по-видимому, это его задело.

— Ну как, дошло? — спросила она нежно.

Он шагнул и выбросил вперед руку со сжатым кулаком. Удар пришелся ей по лицу, сбоку. Она рухнула на пол, потом села, вытянув перед собой красивые длинные, прямые ноги. Поднеся руку к подбородку, она смотрела на него ярко-синими глазами снизу вверх.

— А вот это напрасно, — сказала она. — Вот этого я тебе, наверное, никогда не прощу.

— Простишь, как миленькая. Деваться тебе некуда. Господи, да такая, как ты, еще дешево отделалась. Ты простишь меня, мой ангел, ведь это твои пальчики отпечатались на пистолете.

Она медленно поднялась с пола и стояла, приложив руку к подбородку.

Вдруг она улыбнулась.

— Я знала, что он убит, — сказала она. — Ведь это мой ключ торчит в двери. И я хочу поехать в нижний город и сказать, что я убила его. Но только не смей больше прикасаться ко мне своими холеными лапами, если хочешь, чтобы я рассказала им эту историю. Да, я хочу попасть к копам, потому что с ними мне будет намного безопаснее, чем с тобой.

Морни повернулся, и я увидел жестокую усмешку на его побледневшем лице и дрожь ямочки-шрама на щеке. Он прошел мимо меня к двери. Блондинка постояла несколько секунд, потом, повернув голову, посмотрела назад, на труп и, чуть вздрогнув, пошла к двери. Опять хлопнула дверь. Звук шагов на дорожке. Вот захлопнулись дверцы, заревел мотор, и машина уехала.

29

Не сразу покинул я свое укрытие, а выйдя, еще раз окинул взглядом гостиную. Подойдя к креслу, я поднял пистолет и тщательно вытер его. Потом положил пистолет на ковер возле кресла. Я взял из пепельницы три окурка со следами алой губной помады и в туалете смыл их. Стал искать второй стакан, на котором были ее отпечатки. Был только один стакан, стоявший возле убитого, в котором еще оставалось немного виски. Я пошел на кухню, вымыл его и вытер полотенцем.

Теперь главный трюк. Опустившись на колени возле его кресла, я взял пистолет и подтянул к нему безжизненно повисшую руку. Отпечатки будут неважными, но все-таки это будут его отпечатки, а не Луис Морни. Рукоятка пистолета была покрыта потрескавшейся резиной, с левой стороны пониже шурупа была небольшая щербинка. Я поставил отпечаток указательного пальца на правой стороне ствола, отпечатки еще двух пальцев на спусковом крючке и, наконец, отпечаток большого пальца на левой стороне недалеко от патронника. Пожалуй, хватит.

Оглядев гостиную в последний раз, я подошел к выключателю и оставил гореть только одну лампочку. В ее свете хорошо было видно желтое лицо мертвеца. Выйдя на крыльцо, я вынул ключ из замка, и вытерев его, вставил обратно. Потом я вытер щеколду, и спустившись с крыльца, пошел по дороге к оставленной за поворотом машине.

Поставив свою машину среди других машин, стоявших перед входом в «Бристоль», я запер ее и зашагал по тротуару.

Откуда-то из темноты послышались сиплые звуки, в которых я различил свое имя. За рулем маленького паккарда, высунувшись из окна, сидел Эдди Пру. Он был один. Я подошел к машине, и прислонившись к дверце, посмотрел на него.

— Что новенького, сыщик?

Выдохнув дым прямо ему в лицо, я выбросил спичку и спросил:

— Так кто же все-таки потерял эту зубоврачебную квитанцию, которую вы дали мне вчера ночью? Ваннье или кто-нибудь еще?

— Ваннье.

— Уж не за тем ли вы мне ее подбросили, чтобы я придумал биографию человеку по фамилии Тигер?

— Терпеть не могу тупиц, — сказал Эдди Пру.

— Зачем он таскал ее в кармане? — спросил я. — И почему, когда он ее потерял, вы не вернули ему? Пусть я тупица, но объясните мне, почему эта квитанция от компании, снабжающей дантистов техникой и материалами, действует так возбуждающе, что сразу приглашают частного детектива. Притом это делает такой человек, как Алекс Морни, который не любит частных детективов.

— Морни — это голова, — спокойно сказал Эдди Пру.

— Да ну, разве не про него было сказано: «невежествен, как всякий актер».

— Это ты брось. А ты в самом деле не знаешь, зачем эти материалы.

— Да знаю. Из альбастона они делают формы зубов и полостей. Это очень твердый, зернистый материал, прекрасно передающий все детали. Другой материал, кристоболит, применяется для того, чтобы выжечь воск в модели. Он поглощает большое количество тепла и не искажает форму отливки. А теперь скажи-ка мне, что ты не знаешь, о чем я говорю?

— Мне кажется, теперь ты знаешь, как делают золотые пломбы, не так ли? — сказал Эдди Пру.

— Сегодня я потратил два часа на обучение, и теперь я специалист. Только что из того?

Он немного помолчал, потом спросил: