Окно в вышине

Женщина вдруг взвыла, и отдернув от лица руки, посмотрела на меня большими глазами.

— Неизвестно, догадается он или нет, — продолжал я. — Ведь ему неизвестно, что миссис Мелтон останавливалась в отеле «Олимпия» и Сан-Бернардино и встречалась с Гудвином. Ему также неизвестно, что мальчишка, таскающий чемоданы гостей, не признал в показанных ему фотографиях миссис Мелтон. Сказал, что она не похожа на эту даму. А ведь он видел миссис Мелтон. Если бы деревенский коп знал все это…

У Мелтона отвалилась челюсть и по лицу пробежала какая-то странная судорога. Он закрыл наконец рот и скрипнул зубами. Женщина встала из кресла и, пятясь, начала медленно подвигаться к креслу покойника. Мелтон, казалось, не замечал этого.

— Предположим, — сказал я, — Гудвин выследил ее в городе, куда она приехала на автобусе или в наемной автомашине, это не так уж важно. Гудвин был способный малый. Он дал ей возможность устроиться в городе и затем нагрянул к ней. Она наверное наплела ему каких-нибудь небылиц. Но Гудвин сразу взял быка за рога и потребовал денег. Пришлось дать ему чек. Мистер Гудвин, естественно, рассматривал это как задаток в счет более крупных платежей. Пришлось прекратить выдачу пособия, пришив клиента к креслу. Разумеется, вы не знали об этом, Мелтон. Иначе бы не послали меня к нему.

— Нет, не знал, — мрачно усмехнулся Мелтон. — Вот, значит, где появляется козел отпущения.

— Постарайтесь все-таки меня понять. Вы ведь мне сами говорили, что он знал вашу жену лично. Но в таком случае с какой стати он стал бы шантажировать ее. Абсолютная чепуха. Да и как можно шантажировать человека, которого вот уже одиннадцать дней как нет в живых. Дело в том, что миссис Мелтон всплыла вчера утром на поверхность озера с обезображенным лицом в одежде Берил Хэйс. Вот вам первый козел отпущения, Мелтон. Но вам этого оказывается мало — вам еще нужен и второй.

Тяжело дыша, женщина бросилась к Мелтону с пистолетом, который она подобрала возле кресла Гудвина. Мелтон сунул было руку в карман, но поняв, что это уже бесполезно, он вытащил ее из кармана и замахал ею не то предостерегая, не то успокаивая женщину.

— Какое же ты все-таки дерьмо! — выкрикнула она.

— Хорошо, хорошо, моя радость, я все сделаю так, как ты хочешь, — сказал он нежно.

— Так это значит ты из меня хотел сделать козла отпущения? — прохрипела она и сделала шаг назад.

Прозвучали три выстрела, но несмотря на это, он все-таки прыгнул на нее, и она повалились на пол. Она завизжала, размахивая пистолетом. Я подскочил к ней и вырвал пистолет. Потом я полез в карман пиджака Мелтона, и достав оттуда свой пистолет, сел опять в кресло. У меня было такое ощущение, будто молоточки бьют что есть мочи по затылку. Тем не менее, я не спускал с них глаз, держа руку с пистолетом на коленке.

Мелтон вытянул руку и вцепился в ножку дивана. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. Он перевернулся на спину, захрипел, дернулся, и вдруг рука, сжимающая ножку, разжалась.

Женщина, тяжело дыша, встала на ноги. Оскалив зубы, точно волчица, она повернулась и выбежала и гостиной. Мне было все равно — пусть бежит, куда хочет.

Я подошел к распростертому на полу телу и, нагнувшись, дотронулся до сонной артерии. Пульса уже конечно не было.

Я выпрямился и прислушался. Все было тихо — ни сирен, ни машин. Я сунул свой пистолет в кобуру, выключил свет и вышел из дома через парадную дверь. Недалеко от дома, возле пожарной колонки, стоял большой автомобиль. Я прошел метров сто по улице до дома, который продавался, и вывел из гаража машину. Закрыв двери гаража, я сел за руль и поехал опять в поселок, стоявший на берегу озера Пума.

8. Джим Тинчфелд, констэбль

Дом, стоял в лощине, поросшей могучими соснами. Двери гаража, больше похожего на амбар, чем на гараж, были распахнуты. Лучи утреннего солнца освещали стоявшую там машину. К дому вела дорожка, выложенная досками, из трубы вился дымок.

Дверь мне открыл сам Тинчфелд. На нем был серый свитер и брюки цвета хаки. Он был гладко выбрит и сиял, как новорожденный младенец.

— Ну, заходи, сынок, — сказал он радушно. — Я вижу, ты раненько начинаешь свой рабочий день. Никуда больше не ездил после того, как мы с тобой расстались?

Он пропустил меня вперед и показал на покрытое вязаным покрывалом кресло-качалку. Я сел.

— Сейчас кофе будет готов, — сказал Тинчфелд. — Эмма, у нас гость. А ты не очень хорошо выглядишь, сынок.

— Пришлось всю ночь крутить баранку. Только сейчас вернулся. Труп, который вытащил вчера из озера Билл, не был трупом его жены.

— Ну, ты даешь, сынок, — только и сказал Тинчфелд.

— Мне кажется, для вас это не такая уж потрясающая новость, — буркнул я.

— Ты прав, сынок. На тощий желудок меня вообще ничем не удивишь.

— Это был труп Джулии, жены Мелтона. Он вместе с Берил Хэйнс убил ее. Переодели ее в одежду Берил и затащили под сваи. Расчет был на то, что женщины выглядели как родные сестры.

— Да, они были похожи, — подтвердил Тинчфелд. — Эмма! — повысил он голос.