Окно ЗАМа

«…прошу никого не винить. Все это одна только моя самонадеянность. Я посмел возомнить себя богом и решил подправить человека, вычистить в его натуре все самое неприглядное и порочное, чтобы, не дожидаясь плодов эволюции, с этим самым новым человеком построить прекрасный и светлый мир, свободный от нынешней неправды и несправедливости, избавленный от нынешней грязи и несовершенства. В своей гордыне я взлетел слишком высоко, и только август 1991 года привел меня в чувство. Моей страны больше нет, дело моей жизни уничтожено, и поделом мне. Я один прошел одновременно путь Дедала и Икара, так и закончить его следует на высокой ноте. Из меня не вышло ни Раскольникова, ни Фрейда, так, может, хоть дух Больцмана поймет меня и простит… Видит всемогущий дремлющий Ктулху, я всем желал только добра. Тетрадями моими распорядитесь по своему усмотрению. Надеюсь, их все же сохранят и когда-нибудь воспользуются этими наработками. Все документы по проекту – в верхнем ящике рабочего стола. Там же и записная книжка с телефонами контактных групп в Англии и Индии. В Бразилии проект был сорван по техническим причинам. Прошу не осуждать меня за такое решение. А, впрочем… осуждайте! И не забудьте заглянуть в зеркало перед тем, как покинуть мой опустевший дом.

Пока еще живой

З.А.М.»

Сгреб пакет и револьвер и еще долго стоял посреди комнаты, не сводя взгляда с плаката, будто запоминая эти лица, прощаясь с ними или, наоборот – надеясь увидеться? Нет, надо уйти куда-нибудь, где меня не достанут эти взгляды – напряженный – Пола и расслабленный – Джона. Где я смогу остаться совершенно один.

Выхожу в коридор, кладу записку на комод у зеркала, расправляю в руках пакет, готовясь надеть его на голову. Может, для верности еще и скотчем шею обмотать? Чтобы кровь за ворот не стекла… Так, сперва надо сесть, надеть пакет, затем лечь, взвести курок… Не знаю, зачем я подошел к этому зеркалу, не хотел ведь этого делать ни при каких обстоятельствах. Даже завесил его поначалу. Но из-под простыни неизменно выглядывала простая деревянная рама, ошкуренная и покрытая всего одним тонким слоем лака… И я сдернул простыню, отметив про себя, что лежать на ней будет все же удобнее, чем на холодном голом полу. Словно покойнику есть какая-то разница. Усмехнулся. И взгляд непроизвольно упал на отражение. Я стиснул зубы, но отвести глаз уже было не в моих силах. Черт побери, я должен был это предвидеть. Значит, придется делать все как и обычно – грязно и негигиенично, но иного выбора нет. Дрожащей рукой я поднес к виску пистолет, по-прежнему не отрывая взгляда от своего отражения и по привычке чуть отставив назад левую ногу. Из зеркала на меня смотрело бледное осунувшееся лицо человека, которого я перестал узнавать. А из-за плеча моего со стены комнаты все так же злорадно поглядывали Джон с Полом. Как я мог забыть закрыть дверь! Я в последний раз посмотрел в глаза им обоим, коснулся зеркала подушечками пальцев, непроизвольно опираясь на него, затем кивнул собственному отражению, зажмурился и прижал дуло к виску, взводя курок.

Глава 1

Катя открыла глаза и несколько секунд отчаянно моргала, пытаясь избавиться от слепящих пятен в отражении. Поправила волосы и растянула губы в улыбке. В школе ее звали кроликом – не дразнили, просто кто-то как-то раз так неуклюже и по-доброму охарактеризовал ее неправильный прикус, да кличка взяла и прицепилась. Ее называли так с теплом и нежностью, почти даже с любовью. Наверное, лет сто назад это звучало бы язвительно и походило на издевательство, но только не сейчас.