Око Эль-Аргара

София развязала сверток, и перед ней развернулось из нежного легкого шелка небесного цвета платье. Девушка замерла от восторга.

— Это мне? — прошептала она едва слышно и, не сдержавшись, расцеловала чрезвычайно довольную Тафит.

— Пустяки. Давай помогу.

Через несколько мгновений София пыталась разглядеть, как на ней сидит платье, но зеркала в комнате не было.

— Не беспокойся, ты в нем великолепна. Ему понравится.

— Ему? — вспыхнула София. — Неужели... заметно?

— Трудно не заметить, когда молодые люди нравятся друг другу... Иди же.

София вернулась в опустевший зал. Только Рэймар стоял в противоположном конце у трона, на котором вальяжно развалился Ротаариг. В руках гоблин крутил обнаженный кинжал Морены.

— Как думаешь, можно его превратить в хлыст? Проглоти меня Неназываемый, но я чувствую себя, как без руки.

— Даже если можно, это будет другой хлыст, — заметил Рэймар. — Возьми обычный пастуший — разницы не заметишь.

— Очень остроумно... О, клянусь проклятым Хаосом, в ней течет кровь атлантов!

И он ткнул в сторону подошедшей Софии. Рэймар обернулся и воззрился на девушку.

— Раньше мне нравилось больше, — произнес он и тут же рассмеялся ее растерянности. — Нет, я вру... Ты изумительно выглядишь, София...

Он улыбнулся, мягко притянул девушку за плечи к себе, распустил ее волосы, вдохнул их аромат.

— Но ростом она не в атлантов пошла, — продолжил Ротаариг. — Как жаль, вот так встретить принца... а он отказывается от трона? Может, хоть на миг присядешь?

— Тебе не идет изображать шута, — заметил Рэймар.

— А я так надеялся...

— Иди живо к Ратлиху и спрячь свой кинжал подальше, пока я сам не отобрал.

— Слушаюсь, мой принц. — Гоблин, оскалившись, соскочил с трона, низко поклонился Рэймару, а потом и Софии. — Принцесса?

— Исчезни!

Ротаариг, поднимая пыль и чихая, убежал из зала. Рэймар обратил лицо девушки к себе, наклонился, поцеловал в губы. София прижалась к нему, чувствуя, что теперь больше не чувствует страха, что теперь свободна от тяготивших ее сомнений.

— Странно оборачивается, — заговорила София, чуть отстранившись. — Я так надеялась, что долго пробуду в городе, изучу его, окунусь в его жизнь... Но не буду жалеть. Главное, что теперь ты...

— Я с тобой, — улыбнулся Рэймар. — Хаос создал этот город. Пусть он же его и поглотит. В конце концов, можно построить и получше. Но, пока он еще стоит, сдержу свое обещание и покажу тебе Тартесс. А раз уж мы в тронном зале, начнем с него.

— Почему он запущен?

— Стоит такой со времен Разлома. После конца власти Аргантонио Орден решил, что дворец ему ни к чему, и оставил себе всего несколько комнат. Изумительно, но древние фрески сохранились. Что ж...

Он выпустил Софию и похлопал в ладоши.

Огоньки Аблиса погасли, погрузив все на миг во тьму. Но тут же разгорелись другие, огромные золотистые шары, унесшиеся под самый потолок. Вокруг разлился ровный свет. Невесть откуда ворвался свежий морской ветер, разогнавший духоту, сметший всю пыль с пола, стен и потолка. Заиграли яркими красками фрески. Под ногами открылась мозаика — огромная, во весь зал, выложенная разноцветными поделочными камнями карта Альтерры. На потолке обнаружились причудливые мраморные арки и голубые купола — создавалось впечатление, что через ветви белокаменных деревьев проглядывает небо. Но больше всего Софию поразил трон. Полностью серебряный, он походил на копию боевого корабля. Расправленные паруса являлись спинкой, нос — сиденьем, тремя ступеньками под ним вздымались серебряные волны, щедро украшенные сапфирами. Подлокотники украшали гематитовые полусферы.

— А его нельзя забрать... для музея? — спросила София и покраснела от стыда. — Прости!

Но Рэймар не обиделся, только улыбнулся.

— Нет. Трон — часть города. Пойдем, я объясню тебе, почему Тартесс должен быть разрушен.

Они вышли из дворца. У входа их дожидались Эстебан и Ратлих.

— София, можно тебя на минуту? — Эстебан отвел ее в сторону. — Я все понимаю, он на стороне Ордена, и все же... не забывай, что в нем сила Хаоса. Пожалуйста, сохраняй благоразумие.

— Наставник? — София нахмурилась.

— Я лишь, хочу, чтобы ты думала о будущем. Только Хедин знает, есть ли оно у Рэймара.

— Тут уж, прости, но я сама решу. — Она резко отвернулась и ушла к Рэймару.

— Не смешите, Эстебан, — заметил Рэймар, все поняв. — Вы только сейчас стали за нее беспокоиться?

Эстебан спрятал взгляд.

— Ратлих, мы вернемся сюда часов через четыре-пять. Пойдем, София, — Рэймар увлек ее за собой. — Ты умеешь ездить верхом?

— Немного.

— Тогда зайдем в дом Аблиса.

Пока они шли, он рассказал ей о центральной площади, о том, как Игнациус использовал древний символ тартессийцев — звезду Гадеиро — солнце, которому они поклонялись — и вписал в его лучи знак Хаоса. Что весь фундамент города подчинялся геометрии этого знака и питался его силой.

— Это грустно...

— Разрушает чудесную сказку?

— Немного.

— Больше не буду о Хаосе... Вот мы и пришли. Между прочим, сейчас время обеда, и, может быть, учитель, если он здесь, не откажет показать свое кулинарное искусство.