Око Гора

Кейт обернулась и взглянула на туго обернутую фигуру, лежащую на рабочем столе у окна. С минуту у нее в голове боролись два образа – нарисованное лицо, светящееся жизненной силой молодости, и страшный лик смерти, скрывающийся под ним. Потом, словно выглянув в открытое окно, она мельком увидела Ташат: женщина смотрелась в отполированное бронзовое зеркало, украшая пышные черные кудри голубым цветком лотоса. Через миг, весело помахав кому-то, кого Кейт не видела, девушка скрылась из виду. Зачарованная зрелищем, казавшимся таким реальным, Кейт продолжала смотреть, хотя видение уже исчезло, но она надеялась, что молодая египтянка появится вновь, – и была вознаграждена: Ташат вышла из двери побеленного дома на яркое солнце древнего Уасета. Пошла через сад, и Кейт услышала приглушенный щелчок, будто пальцами. И лишь когда девушка вышла через калитку в саманной стене, Кейт заметила, что за ней по пятам бежит белая собачка.

Осознав, что Ташат идет к ней, Кейт повернулась и стала ждать. Призраки шли по узкой улице – по сути лишь пыльному переулку, – и вдруг неугасимо яркие синие глаза Ташат зажглись улыбкой, которая показалась Кейт знакомой. Улыбка эта была настолько обаятельной, что казалась почти озорной.

На такую улыбку Кейт не могла не ответить.

Прежде чем появился мир, я лежал во чреве среди других богов и детей, которые существовали, могут или могли бы существовать.

Норманди Эллис, «Пробуждающийся Осирис»

1 Год второй правления Тутанхамона (1359 до н. э.)

День 16-й, четвертый месяц половодья

Меня напугал внезапный шум. Но не сказать, чтобы стук в мою дверь среди ночи был явлением необычным. Просто я сидел и записывал то, что разузнал несколько часов назад в Доме Украшения, и мысли мои были очень далеко от житейских забот. Удивился я, когда увидел громадного мужчину, стоящего между двумя нубийцами, которые держали в руках факелы, и в глазах у гиганта прыгали отблески пламени; он походил на разгневанного Анубиса [2], пришедшего отомстить негодяю, что осмелился оскорбить его мертвецов. Мой неспокойный посетитель даже не успел опустить кулак, собираясь снова забарабанить по двери.

– Приведи врача Сенахтенру, да побыстрее, – приказал он.

– Я – Сенахтенра, – ответил я, и поднял лампу, чтобы разогнать тени от его крючковатого носа и массивных бровей. И тогда я понял, что видел его и раньше, поскольку такое лицо, с белым шрамом, рассекающим бронзовую щеку и цепляющимся за неумолимый рот, забыть непросто.

– Тогда сейчас же идем со мной. Нельзя терять ни минуты.

– Сначала мне нужно взять сумку с лекарствами.

– Только не думай тянуть время, суну [3], – предупредил меня он, – иначе госпожу, которая этой ночью села на кирпичи, заберет Осирис [4]. Если это случится, клянусь тебе, ты пожалеешь, что в твоих дверях показался свет Амона [5].

Я придержал язык и пошел в дом – ведь только слабый хочет казаться значимым лишь потому, что таким не является. Я пополнил пакеты с травами, необходимыми для женщины в родовых муках, затем погасил весь свет, кроме лампы в святилище Тота [6], и поспешил к двери, где меня ожидали.