Око Гора

– Это уличный пес, который ходит за ней тенью. Даже спит в ногах ложа. Вчера, похоже, он понял, что Асет больна, и выл, пока я его не выгнал.

– Вернись, и я никогда тебя больше не оставлю, честное слово, – снова выкрикнула она, – даже когда поплыву через реку со своей госпожой матерью!

– Пойди найди собаку и приведи ее сюда, – велел я Пагошу.

Через несколько минут он вернулся с собачкой, которая рвалась с поводка. На самом-то деле пес больше походил на крысу – полуобгрызенные уши, грязная серая шкура и почти лысый хвост. Особенными у него были только глаза, один синий, второй желтый. Я поднял Тули на лежанку и положил руку девочки собаке на спину.

– Он просто откуда-то появился в один прекрасный день, совсем щенок еще, – объяснил Пагош. – У него торчали ребра, а на животе зияла громадная рана. Асет заставила меня отнести пса к домашнему врачу для скота и рабов моего хозяина, но он отказался лечить собаку, так что Асет сама стала о нем заботиться – поливала рану кислым вином и кормила его мясными обрезками. Той ночью она заставила меня устроить ему постель здесь и оставить лампу – разгонять темноту, потому что в темноте «каждая змея кусается, и все львы выходят на охоту», как она сказала. Утром выбрала ему подходящее, по ее словам, имя – «храбрый». – Мне история показалась чересчур напыщенной, и, кажется, Пагош понял это по моему лицу. – Суну, если ты сомневаешься, что этот ребенок может рассуждать о храбрости, то лишь потому, что ты ее не знаешь.

Он вернулся на свое место у двери, и капанье воды в часах стало слышнее. Я задумался о том, как мы измеряем время. Поскольку и день, и ночь делятся на двенадцать частей, длина часа зависит от времени года. День сейчас длинный, а ночные часы короче, чем в любое другое время года, так почему же кажется, что они так долго тянутся? Я все еще думал над этим, и вдруг за лежанкой девочки встал Осирис: руки сложены на груди, в одной – крюк, в другой – цеп.

– Не вздумай забрать ее, – заспорил я.

– Почему это? – Похоже, Господина Преисподней не смутил мой выпад.

– Это разобьет храброе сердце несчастного Тули. – Мой взгляд упал на прядь волос, которую Мерит положила чуть в стороне, перевязав кожаной ленточкой и повесив амулет из сердолика – это узел пояса Исиды, талисман тезки и хранительницы Асет. – Ты ведь не откажешь матери твоего сына, могучего Гора, отомстившего за твою смерть.

Словно дым, он втянулся сам в себя и слился с тенью в углу комнаты. Я удивился: меня учили, что Осирис забирает, кого хочет, и мольбы на него не действуют. Я по-прежнему смачивал ткань и протирал девочке грудь, пока мне наконец не показалось, что она несколько остыла. Еще примерно через час щеки перестали гореть. Тогда я понял, что принял правильное решение, бросил ткань в таз, накрыл ребенка тонким одеялом и прислонился спиной к стене, чтобы немного отдохнуть.

Когда я открыл глаза, через верхний ряд окон уже струился свет Ра-Хорахте. Я первым делом проверил, дышит ли девочка, и заметил, что она смотрит на меня глазами цвета послеполуденного неба. Несомненно, они достались ей от отца, подумал я, только у нее они светлее – возможно, потому, что она еще не видела всего, что затуманило его взгляд. Асет лежала неподвижно, лишь поглаживая ухо Тули, и не испугалась, когда проснулась и увидела у своей лежанки чужого человека. Тем не менее я старался не шуметь, чтобы не встревожить ее, пока не заметил на ее губах несмелую улыбку. Похоже, она хотела понять, что я за человек, так что я улыбнулся в ответ – и девочка наградила меня выражением такой радости, что она передалась и мне.

Вот так нас и застал Пагош – он пришел проведать Асет.

– Пага! – хрипло прошептала она, протягивая к нему руки. Он наклонился обнять ее и пробормотал:

– Тебе еще рано вставать, малышка, – надо подождать, когда доктор скажет, что ты здорова.

– Он суну? – прошептала девочка, и на миг показалось, что эти синие глаза слишком велики для ее лица.

Пагош кивнул:

– Его зовут Сенахтенра. Помнишь, Мерит рассказывала тебе о той ночи, когда ты появилась на свет?

Девочка продолжала смотреть на меня, и я подумал, не приняла ли она меня за того врача, который отказался лечить ее собаку.

– Друзья называют меня Тенра, – сообщил я, чтобы развеять ее опасения.

– И ты так его называешь, Пага? – прошептала Асет, уткнувшись ему в шею.

– Когда такой человек предлагает дружбу, это большая честь, – сказал Пагош, избегая прямого ответа.

– Тогда зови меня Асет, потому что так меня называют мои друзья. Да, Тули? – Пес помахал хвостом, а потом лизнул хозяйку в ногу.

– Асет? – Мерит поднялась со своего тюфяка, одновременно смеясь и плача, когда Пагош дал подержать ей ребенка.

– Я принесу чашку бульона и фруктов, – пробормотал он, хотя, как я подозреваю, на самом деле отправился докладывать Рамосу.

– Ты слишком крепко меня сжимаешь, мама, – пожаловалась Асет. – А веревки поцарапали мне спину. – Мерит взяла одеяло и завернула девочку.