Око Гора

– Не здесь, дурак! – прошептал Мена, стукнув меня по плечу. Скорбный вой разорвал тишину, за ним последовал высокий пронзительный крик. Мы бросились в комнату, и нас встретил хор голосов – жрецы пели молитвы, женщины кричали, а Анхесенамон лежала поперек неподвижного тела мужа. Из ее исцарапанных рук уже сочилась кровь.

Меранх первый почувствовал, что ка его любимого хозяина вышел из бренного тела, – издал протяжный скорбный вой, чтобы выразить своему брату Анубису несогласие.

Дотронувшись лбом до пола, я вспомнил предсказание Мены, что власть вскоре будет принадлежать тому, кто сильнее. Но как же богиня Маат – когда птица сложила крылья и понеслась вниз, неужели она просто закрыла на это глаза?

Я мысленно вернулся к тому мгновенью, когда впервые увидел Тутанхамона девятилетним мальчиком: он стоял перед великим столбом Ипет-Исут в день своей коронации. Он был гол, за исключением простенькой набедренной повязки, и принес на своих плечах грехи единокровного брата, ненавистного Еретика. И тем не менее бесстрашно прошел в деревянные ворота, покрытые медными пластинами, во двор храма, где его ожидали жрецы в масках богов, чтобы отвести мальчика в святилище, где его посвятят в таинства, которые сделают его земным сыном Амона-Ра, полубогом и получеловеком. Когда он наконец вышел оттуда, человеческий облик Тутанхамона был изменен навсегда царской символикой и одеждой: это тяжкая ноша для любого человека, а особенно для такого маленького мальчика.

Теперь жрецы Дома Мертвых изменят его тело еще раз, выпотрошат, словно глупое животное, чтобы он соединился с Осирисом.

Лично я буду помнить Владыку Двух Земель таким, каким он был этим утром, как он смеялся, несясь по пустыне в своей колеснице, а не каменной статуей. Боги даровали мне привилегию увидеть радость в его глазах, а также тот страх, который он испытывал, когда пошел против старших. Я знал, что в нем есть не только юношеская надменность, но и щедрость, и любовь. Вот поэтому сердце мое будет плакать по мальчику, которому дано было так мало времени, чтобы научиться жить, прежде чем пришла пора умереть.

Я веду записи о своем развитии: что было, что есть и что будет. Я дитя, помнящее своего отца, постоянно меняющееся, вечное, словно день, неизменное, словно ночь. Можно ли выразить это проще? Жизнь и смерть едины.

Норманди Эллис, «Пробуждающийся Осирис»

10 Осирис Тутанхамон

День 13-й, третий месяц половодья

Министры и советники Фараона ходят небритые в голубовато-белых одеждах смерти, а таверны и дома развлечений закрыли свои парадные входы. Паранефер и его совет молятся о безопасном путешествии в вечность для Фараона, а рисовальщики контуров Майи [45]трудятся день и ночь, чтобы закончить покинутую гробницу Нефер-неферуатон Сменхкары, которую она дарит брату по случаю необходимости. В храмах также не ведутся уроки, пока не пройдут семьдесят дней траура.

Асет стала необычайно тихой после того, как Меранх, неуклюжий пес с ах милого щенка, умер от горя и последовал за хозяином. Девочка проводит много времени на другой стороне реки со своей возлюбленной сестрой, а я слоняюсь без цели и направления. Сегодня утром я отправился в лачугу гончара, чтобы забрать чаши, которые заказал на прошлой неделе, а Реш вручил мне лишь крохотную фляжку «для маленькой дочери бога». Фляжка была похожа на гранат, но по цвету осталась как обожженная глина – за исключением тех мест, где мягкая глазурь, покрывающая ее изнутри, вытекла из узкого горлышка. Разумеется, я подумал, что Асет заказала такую фляжку, ибо гранат – ее любимый фрукт.

– Нет, но девочка верит, что у меня волшебные руки, как и у Хнума, создавшего Людей Солнца. – Скромная улыбка открыла мне ту сторону этого человека, которую я еще не знал. – И я подумал: раз уж она неравнодушна к вещам, поцелованным огнем… – Он показал на темное пятно сбоку, и тут нас окрикнул Пагош:

– Вы видели Асет?

– Она с другой стороны реки, – ответил я, когда он подошел ближе.

– Я привез ее сюда не больше часа назад, – выдохнул он, запыхавшись от бега. Или от страха? – Младенец Царицы ушел к Осирису.

Это было все равно что внезапный удар сзади.

– Принц Тутмос? Что случилось?

– Его нашла кормилица, когда солнце поднялось над восточным горизонтом, – пошла дать ему грудь. Некоторые говорят, что у него разбух язык и перестал помещаться во рту, другие – что за ним в темноте пришли злые духи, оставив от лица один громадный синяк. – Пагош следил за тем, как я восприму это известие.

– Язык младенца был высунут изо рта? – спросил я.

Он кивнул: