Око Гора

– Так что, ты больше не можешь сдерживать ее? – Он изогнул бровь, недовольно хмурясь. – И что мне делать? Заточить в каком-нибудь холодном храме со стадом морщинистых стариков, которые будут присматривать за ней денно и нощно? Не давать ей даже осколков камней, на которых можно писать, пока она не предала собственного бога? Уж не говоря про Царя!

Я молчал, чтобы он излил все свое негодование и не сделал ничего в порыве гнева, оказавшись потом скованным необоснованным решением. Когда он протянул руку, взял со стола свиток и всучил его мне, холодные пальцы страха выдавили из моих легких воздух.

Я медленно развернул свиток и увидел барана, сидящего на кирпичах, – он рожал ягненка. Потом ягненок – желтый шар с лучами над головой, которые кончались человеческими ладонями и доходили до большой запятнанной каменной плиты, около которой ждал гигантский баран, готовясь принести богу жертву. Я развернул дальше и увидел несколько мышей с бараньими головами – они роняли золото и каменья и толпились у жаровни, вдыхая пар, поднимающийся от горшка с горящими желтыми семенами. Один мышонок держал в пальцах оранжевый уголек. Другой стоял с высунутым языком, в который была воткнута тонкая кость, а у третьего из щеки, пронзенной кинжалом, капала кровь. В облаке дыма, висевшем у них над головами, плавали окровавленные руки, уши и носы, даже отрезанная женская грудь. В конце огромная крыса с головой барана стояла на задних лапах, жонглируя многочисленными шарами. Я гадал, какое отношение он имеет к предыдущим картинкам, пока не заметил, что на нем складчатая набедренная повязка с фиолетовым поясом. Поскольку баран – священное животное Амона, мыши с головами барана должны обозначать жрецов, в данном случае – жрецов верхнего порядка, и все они находятся под воздействием какого-то гипнотического вещества. Судя по виду, это савский ладан, кустик со смолистыми желтыми семенами.

– Ну? – требовательно спросил Рамос, еле сдерживая нетерпение. – Будешь притворяться и утверждать, что она собиралась только развлечь публику, что тут нет неуважения и выражения неверности?

– Естественно, смысл – в глазах смотрящего, – ответил я. Известно, что некоторые жрецы и оракулы используют растения, вызывающие видения, чтобы предсказывать или толковать различные события, но выдвинуть предположение, что действия Священного Совета зависят не от указов Амона, а от дыма собственных слабостей и жадности – очень страшный грех. Некоторые даже назвали бы это предательством.

Рамос рассмеялся, но не потому, что ему было весело.

– Это последний свиток, но далеко не первый. В прошлый раз она нарисовала бабуина, который настолько боялся ягнят, что вынужден перерезать их беззащитные глотки, отчего почва под ним оставалась коричневой и бесплодной, а земля под ягнятами стала плодородной от крови и зазеленела. Ей недостаточно намеков на богачей и членов царской семьи. Теперь она взялась высмеивать и Священный Совет Амона.

– Твоя дочь всегда защищала слабых, – отметил я. – И неудивительно, что она против того, чтобы проливалась кровь по Указу Фараона о реформах.

Он выдохнул так, будто ветер перестал надувать его парус, и внезапно успокоился.

– Похоже, что она считает, что Амон, стараясь извести кучку бунтарей, сам дает им жизнь. Или я ее неправильно понял? – Я покачал головой, и Рамос на секунду уставился на меня. – Даже я не смогу обеспечить ей безопасность, если она будет продолжать в том же духе, – наконец признался он.

Я же не мог сказать, что сам факт ее рождения ставил ее в опасное положение.

– Асет никогда не будет в безопасности, пока есть люди, считающие, что она может стать преградой на их пути к трону, – сказал я вместо этого, – но она следует учению Тота и Исиды, как ты и хотел. Ты не можешь не гордится ее сильным чувством маат.

– Никогда больше не пытайся меня умасливать! – прогремел он. – За то, кем она стала, мы с тобой вместе должны делить и ответственность и похвалу!

– Но это ты меня выбрал, – ответил я, – и ты сам – прочный фундамент, на котором Асет построила свой дом, и огонь, который отгоняет от нее тьму. Неудивительно, что она тебя так высоко ценит… возможно, слишком высоко, ведь она даже от Верховного Жреца Амона ждет слишком многого. Если ты то и дело роняешь шар-другой… – Я пожал плечами, так как не сомневался, что в конце этого рассказа в рисунках жонглер – это Рамос.