Око Гора

Время шло незаметно, только иногда в животе недовольно урчало, так что пришлось сделать перерыв, чтобы съесть йогурт. Было чуть больше двух, когда пришла пора примерить какой-нибудь из париков. Кейт осторожно его надела, стараясь не испортить свой первый взгляд на Ташат перекошенной или слишком высоко задранной челкой. Наконец, надев парик с длинными прямыми волосами – в точности так, как было изображено на картонаже, – Кейт развернулась и отошла на добрых пятнадцать футов, глубоко вдохнула и закрыла глаза, чтобы стереть вспоминания, прежде чем повернуться и впервые взглянуть на нее по-настоящему.

От того, что Кейт увидела, она остолбенела – нахлынули слезы и буря противоречивых эмоций, а улыбка в мыслях появилась куда раньше, чем на губах: девушка обрадовалась, что облик египтянки больше не скрыт тьмой.

Рот у Ташат был меньше, чем у Нефертити, но Кейт поразило, что губы – такие же чувственные, отчасти – за счет того, как поднимались их уголки в полуулыбке. В челюсти виделась непреклонность или сила, но больше всего Кейт удивляли те различия, которые выдавали в Ташат человека, совершенно непохожего на Нефертити, несмотря на сходство параметров их черепов. Это была молодая, умная и обворожительная женщина, чьи ясные голубые глаза отражали льющийся из окон свет, будто живые.

Кейт уставилась на свое творение, завороженная эхом чего-то знакомого – чего-то, что видела и раньше, словно уловила пульсацию чистого тона. Потом, ведомая еле ощутимым чувством, будто сама знакома с Ташат или хотя бы с кем-то очень на нее похожим, Кейт подошла к зеркалу, висевшему в мастерской над раковиной, чтобы рассмотреть собственное отражение. И отошла от него, задрожав уже по совершенно другой причине.

Не задумываясь, Кейт подошла к столу, на котором лежала книга, открытая на берлинской голове, где на Нефертити была высокая прямая корона ее изобретения и ожерелье Амарны из стеклянных бусин в форме лепестков и листочков. Ее нашли в песках центрального Египта, среди развалин мастерской древнего скульптора, и повреждена она была совсем немного – пострадали только уши и коричневый зрачок одного глаза. Тем не менее между женщинами наблюдалось сильное сходство, особенно в челюсти и подбородке, и можно было предположить, что в Нефертити и Ташат расы смешались одинаково. Это неожиданное совпадение привело Кейт к мысли, что кожа у Ташат была такой же светлой, а то и светлее, учитывая цвет ее глаз. Но в миндалевидных глазах Нефертити внутренние уголки были слегка приспущены, что придавало ей почти меланхоличное выражение лица, а глаза Ташат отличались не только голубым цветом, а и большей округлостью. В результате у Ташат получался более открытый взгляд, словно она смотрит вам в лицо – как женщина, готовая отважиться на многое.

До того момента Кейт полагала, что лишь два признака опровергают общепринятую точку зрения, дескать искусство Египта условно и безлично. Теперь добавился еще один – картонаж с портретом Ташат, передававшим ее чувство юмора или ум, или что бы то ни было, что служило источником ее невероятной жизненной силы. Разумеется, человек, который разрисовывал картонаж и гроб Ташат, был на редкость проницательным художником – он оказался способен передать сущность Ташат, а не только внешность.

На мгновение Кейт погрузилась в свет этого открытия, наслаждаясь удовлетворением от понимания, что проделала вдохновенную работу – конечно, никому она об этом говорить не собиралась. Потом достала фотоаппарат, чтобы запечатлеть с разных ракурсов Ташат в нарядном парике с косичками. После этого перешла к парику с короткими кудрями. Закончив, Кейт посмотрела на счетчик кадров и увидела, что осталось еще два, поэтому сняла парик и надела на голову Ташат синюю боевую корону Нефертити и сделала один снимок в анфас и один в профиль – для Макса.

Краем глаза Кейт уловила движение, повернулась и увидела, что в нескольких футах от нее стоит Дэйв Броверман. Словно произошла автокатастрофа, когда все видишь, но не можешь помешать, Кейт поняла, что начальник заметил открытую книгу и сейчас придет к неверному заключению.

– О господи, Маккиннон! – взорвался он. – Если вы думаете, что я куплюсь на ваши фантазии и вы сможете убедить меня, что эта дешевая кукла… – он развернулся и недовольно показал пальцем на мумию, – Нефертити, вы окончательно выжили из своего простецкого умишка!

– Это не то, что вы… – начала Кейт, пытаясь его успокоить. – Я не считаю, что она…

– Да, черт возьми, это и не она. Я же не дурак… или о чем вы там думали? Заодно с Клео. – Дэйв быстро сделал два шага, взмахнул рукой и снес корону с головы Ташат. Та полетела через комнату, упала на пол, один раз подскочила и начала кататься взад-вперед по дуге.

Ошеломленная этим жестоким выпадом, Кейт не шевелилась, хотя ей безумно хотелось рассмеяться над нелепостью про ее «простецкий умишко», если не над самой этой детской выходкой.