Око Каина

— Она надевает перчатки из латекса. Я тебе говорил? Она никогда не прикасалась ко мне голыми руками. Так странно, когда тебя ласкают руками в перчатках.

— Замолчи…

— Однажды после этого я увидел у себя на члене красные пятна. Наверно, у меня началась аллергия на латекс. Они зудели, как бывает, когда обожжешься крапивой. Яйца тоже стали красные и раздулись, как мячи…

— Заткнись! — заорал Томас, вскинул руку и…

…его кулак ударил в лицо Сета. Тот пошатнулся и отступил назад. На его лице читалось некоторое удивление.

Красный дождь струился по его бритому черепу, стекал по лицу по обе стороны переносицы. Рукой, все еще сжимавшей пульт управления, он стер кровь с разбитой губы.

— Неплохо, — сказал он. — Правда, очень уж торопливо, но ты всегда дрался как девчонка.

Они медленно кружили на небольшом пятачке, не отрывая друг от друга глаз. Дым заволакивал груды поддонов, делая их похожими на вагоны остановившегося на полном ходу поезда. На мгновение Томасу померещились на них человеческие фигуры, но предпочел не вглядываться — ему совершенно не хотелось лишний раз увидеть призраки умерших детей, тянувшие к нему тонкие черные ручки.

Он сунул руки в карманы, сжал в руках их содержимое и застыл в ожидании.

Сет, кажется, ничего не заметил.

— Видишь это? — спросил он, указывая на монитор «Векскама», висящего у него на шее. — Я наблюдал за вами. С самого первого дня. У вас не было никакого шанса ускользнуть. Весь поселок нашпигован камерами, в том числе — ночного видения. Они повсюду. И я по-прежнему их контролирую, старик. Постоянно.

Он снял прибор с шеи и положил его на пол. Томас продолжал медленно обходить его. Сет щелкнул пультом.

— Что касается моего последнего гаджета — сейчас тебе будет сюрприз…

Он сосредоточенно сдвинул брови.

— Итак, номер раз: активация взрывных устройств.

Новый щелчок.

— Номер два: блокировка дверей.

На его бледном лице, покрытом красными разводами, появилась широкая улыбка. Он положил пульт и тоже принял боевую стойку.

— Вот так. Теперь никто не сможет ни войти, ни выйти. Все будет решаться только между нами, Томми-бой.

— Зачем ты меня сюда позвал?

Том был в ярости. Но Большой Боб даже не пытался оправдываться. Кажется, он именно этого и ждал.

— А что тебе не нравится? Тут разве плохо? И мы совсем одни.

Рев ветра заглушал их голоса. Соленые брызги хлестали в лицо. Молния на мгновение расколола черное небо, и Том увидел, как дальний конец моста обрушился в волны.

— Ты это видел? Надо сматываться, пока не поздно!

— Я остаюсь! — отвечал Сет. — Мою шкуру она не получит!

Приближалась очередная чудовищная волна. Томас смотрел на нее и знал, что Сет тоже ее видит.

— Идет страшный великан, сейчас он раздавит весь Лос-Анджелес! — в восторге завопил Сет. — И никакой веревки не надо! Даже не пробуй меня спасти!

Его лицо осветила молния, отчего оно словно разделилось на две части: белую и черную.

В следующее мгновение волна обрушилась на них.

Томасу показалось, что в лицо ему ударил стенобитный таран. Он отлетел назад и врезался в груду поддонов, которые с грохотом обрушились. В глазах у него мельтешили искры. На мгновение он подумал, что сейчас вырубится, но потом все-таки смог сесть.

Сет, нанесший ему этот невероятной силы хук справа, продолжал стоять не шелохнувшись. Потом слегка склонил голову набок и, подняв правую ладонь со сжатыми пальцами, сделал легкий приглашающий жест, копируя Брюса Ли в «Смертельной игре». В детстве они оба восхищались этим фильмом.

Томас поднялся, чтобы вернуться в схватку.

— Мать твою, — с трудом проговорил он.

Половины моста слева от них больше не было. То, что они сами уцелели, казалось настоящим чудом.