Око Каина

В тот день они играли в уличный хоккей. Это было в одно из воскресений, незадолго до каникул, — уже потеплело. Они катались на роликах по эспланаде недалеко от понтонного моста Санта-Моники. Мячами служили свернутые футболки, клюшками — длинные палки. Ништяк!

— Это здорово, что ты пришел! А твои ребята без тебя не скиснут?

— «Соколы Эль-Пуэбло» никогда не киснут, — с гордостью ответил Томас. — К тому же босс — я.

— Что ты им сказал?

— Что работаю со своим стариком. Он сегодня на фуникулере «Ангельский полет». В выходные двойная плата, грех упускать такой случай.

Было шесть часов. Солнце уже спускалось, и в его мягких лучах стволы пальм казались бронзовыми. Издалека доносилась музыка — там вертелась детская карусель. Из ресторана «Моби Дик» пахло горячими блинчиками. Целые семейства загорали на пляже.

— Только посмотри на Китиху! Наверняка забыла, сколько времени.

— Хоть на сегодня оставила нас в покое…

Энджи, по прозвищу Китиха, нянька Боба, растянулась на песке в нескольких метрах от них. Сто килограммов доброты и респектабельности. Солнечные очки, закрытый купальник, запрокинутая голова. Кажется, она хотела выглядеть как Памела Эвинг в «Далласе»,[13] за исключением того, что Патрик Даффи вряд ли пришел бы в восторг, повстречавшись с ней.

— Эй, ты не уснул? — окликнул Томас.

Большой Боб потер затылок.

— Подожди, я тебе еще наваляю!

И он отъехал. Последовал удар по «мячу» — сильный и точный. Но в последний момент Томас его все же перехватил.

— Обломись!

— Да пошел ты!

— Вынь руки из задницы и попробуй еще раз!

— Раз ты такой умный, скажи: кто тебя сделал на той неделе?

— Ладно, давай так: кто забьет десять голов подряд — выигрывает. А другой покупает ему мороженое.

Большой Боб лез из кожи вон, но сегодня явно был не его день. Забив десять голов, Томас заявил:

— Я хочу «Тройку О»!

Это означало рожок с тремя шариками мороженого разных сортов: абрикосО, шокО и фисташкО. Детская — и не только детская — мечта: Джованни, хозяин «Моби Дика», сколотил себе на этом мороженом порядочное состояние. А с тех пор как к нему зашел сам Роберт Де Ниро, чтобы попробовать знаменитую «Тройку О», от клиентов вообще не стало отбоя.

— Только не с шерри, — предупредил Боб, — а то дорого.

— А сам на той неделе лопал как раз с ним — губа не дура… Ладно, пусть будет с фруктовым соусом.

Плечи Большого Боба слегка поникли.

— Что-то мне хреново…

Томас сделал вид, что собирается схватить его за воротник, хотя это вряд ли удалось бы: Большой Боб хотя и был младше, но превосходил Томаса ростом на целую голову.

— Слушай, дылда, ты так просто не отмажешься, — заявил Томас. — Если попробуешь меня наколоть, я всем расскажу, что ты тайком фотографируешь свою няньку голой!

И в этот момент Большого Боба неожиданно вырвало.

Томас ошеломленно смотрел на приятеля. Это было не смешно. Совсем не смешно.

Но прежде чем он успел что-то сделать, Большой Боб принялся проделывать очень странные вещи. Дергаться всем телом, бормотать что-то неразборчивое и — самое неприятное — мочиться в штаны. Потом глаза у него закатились, и он упал. Спустя всего несколько секунд он уже спал, спокойно, похрапывая, носом в луже собственной блевотины. Все это было каким-то безумием. Особенно со звуковым сопровождением Энджи на заднем плане, которая вопила, как пожарная сирена.

Томас все понял лишь многие годы спустя.

Когда мать закатила Большому Бобу пощечину и он, отлетев, ударился головой о край стола, этого удара оказалось достаточно, чтобы повредить крошечную мозговую артерию. Внешне это проявилось в виде синяка на виске, но такой же синяк, по сути, образовался и внутри черепа, между височной костью и твердой мозговой оболочкой — мембраной, защищающей мозг.

Такое повреждение называется экстрадуральной гематомой. Даже если кровотечение минимально, такая гематома гораздо опаснее наружной. На поверхности кожи она может расширяться как угодно без особых последствий, но внутри черепа у нее только один путь: мало-помалу увеличивать давление на мозг.

Большой Боб был чертовски выносливым и никогда не имел обыкновения жаловаться. Он не рассказывал ни о головных болях, ни о приступах рвоты, которые с ним уже случались. Но когда левая височная доля мозга уже слишком сильно подалась под напором гематомы, мозг резко запротестовал, следствием чего и стал внезапный припадок.

Однако Большой Боб смог выкарабкаться. Его срочно доставили в нейрохирургическое отделение госпиталя Сидар-Синай, где тут же сделали операцию, и меньше чем через неделю он уже снова был дома. Все прошло как по маслу — если не считать астрономического счета за операцию. Но у родителей Боба деньги были.

Боб и Томас продолжали играть вместе. Никто из них даже не заикнулся о причине гематомы — ни врачам, ни полицейскому, никому из взрослых, кто осмеливался задавать нетактичные вопросы.