"Око Карачуна"

А старик подходил все ближе и ближе, еще минут пять – и он с равнины шагнет прямо сюда, в подвал. И хорошего ни нам, ни всем остальным людям, что сейчас пьют шампанское, режут салаты и заворачивают подарки от того точно не будет.

- Чего делать-то? – неожиданно растерянно спросил у нас всегда уверенный в себе Нифонтов – Ребята?

И тут я сделал то, что умел. Я не колдун, не перевертыш, не волкодлак. Я – наемник, который умеет находить то, что другим не под силу, не упускать свою выгоду, драться и стрелять.

Именно последнее из перечисленных умений я и пустил в ход. Достал пистолет и выстрелил прямиком в камень. Пуля есть пуля, она сбила драгоценность с возвышения, та упала на пол с жалобным бряканьем и, как мне показалось, разбилась.

Может, это вовсе не камень был, а кусок льда?

Синий свет, заливавший зал, потух, и в последних его отсветах, я увидел, как темная фигура, там, за окоёмом, сначала, сотрясаясь от гнева, вскинула вверх руки, а после ее словно вобрал в себя белый, точно саван, снег.

Ну, а после я и сам грянулся о пол, ощутив, как замерзли мои ноги. Но зато душу согрел скрип открывающейся двери.

- Вот так просто? – изумленно произнес Пал Палыч – Пулей? Артефакт?

- Когда его делали, огнестрельного оружия не существовало – предположил я – Потому и эти бедолаги погибли. Что лук, что фузея для такого не подойдут. Долго, хлопотно… А мы то из 21 века, за нами технологии.

- Или просто они не сообразили, что делать – поддержал меня Нифонтов – Как я. Спасибо, Макс. Не забуду.

Он встал с пола, подошел к кучке синих осколков на полу и раздавил ее подошвой своего остроносого «чоппера».

Ну, а следом превратились в ледяную крошку и статуи, одна за другой. И тут нашим предшественникам не повезло.

Или наоборот – повезло. В своем времени жили, в нем и померли.

На наше счастье, «пробок» ни в области, ни в столице не наблюдалось, потому к половине одиннадцатого мы добрались до Сухаревки. О том меня попросили попутчики, сказав, что автобус свой с Пятницкой завтра заберут.

- Спасибо Макс что подбросил – стукнул меня кулаком по плечу Нифонтов и собрался вылезти из салона – С наступающим!

- Эй-эй – цапнул я его за рукав – А мой гонорар?

- Какой? – немного деланно удивился Николай – Договор был какой? Нам артефакт, тебе брошь. Нет Ока – нет награды. Все справедливо.

- Тем более что ты его в труху и разнес – добавил Пал Палыч.

- То, что вы без улова – не моя проблема. Мое дело было привести вас туда, где артефакт лежит и содействовать. Привел? Привел. Содействовал? Содействовал. Так что выньте и положьте!

- Вы чего тут ругаетесь? – дверь открылась и в салон заглянул Олег Георгиевич Ровнин, начальник моих спутников, как всегда элегантный, благожелательный и пахнущий хорошим табаком. И, по-моему, еще коньячком из дорогих, элитных – А? Привет Максим!

В результате мы переместились на крыльцо, где выяснение отношений и ругань, пока еще не на повышенных тонах, продолжилась. Причем Ровнин из этого словесного месива как-то умудрился выудить все необходимые факты, которые составил в подробное описание произошедшего с нами.

- Спорная ситуация – подытожил он, когда мы, устав, замолчали – Сложная. И мои орлы правы, и в твоих словах истина есть. Надо думать.

- Не надо думать – упрямо заявил я – Надо платить.

В этот момент дверь распахнулась, и из здания, в которое, к слову, меня никто не пригласил, вышла Павла Никитична, которая служила в Отделе уборщицей. В одной руке она держала ведро с грязной водой, в другой – тряпку.

- О! – увидев ее, оживился Ровнин – Тетя Паша, рассуди-ка нас. Ты всегда за правду, даже когда она нам не выгодна. Вот как скажешь – так и сделаем.

И он поведал ей о наших приключениях, причем чем дальше, тем сильнее мрачнело лицо пожилой женщины.

- Карачуна чуть не выпустили? – выдержав паузу с минуту после того, как Олег Евгеньевич замолчал, наконец произнесла уборщица, причем таким тоном, что мне даже захотелось обратно в тот жуткий зал с ледяными статуями – Да? Идиоты! Я восемьдесят лет назад ради того, чтобы ему путь закрыть наряжалась в… Неважно в кого! Дурой себя выставила! Хороводы водила! А вы труды мои чуть насмарку не пустили?! Раздолбаи! Охламоны!

Каждое ее ругательство подкреплялось ударом мокрой и грязной тряпкой, причем удары сыпались одинаково как на меня, так и на моих неудачливых компаньонов. Те, правда, оказались поумнее и шмыгнули в здание, а меня тетя Паша еще минут пять по двору гоняла. Но тем не менее я услышал, как Ровнин задумчиво пробормотал себе под нос:

- Интересно, в кого она наряжалась? – а после уже громче добавил, открывая дверь – Максим, после праздников позвони. Обговорим компенсацию.

- Хорошо – крикну ля, уворачиваясь от очередного взмаха тряпкой – Позвоню.

- Компенсацию ему! – минуты через три, как видно вволю набегавшись, заявила Павла Никитична, тяжело дыша – Шиш тебе, Чарушин! И чтобы я тебя год тут не видела! А то пожалеешь!