Око Мира (др.изд.)

— Что вы тут делаете? В любую сторону на пятьдесят миль нет никакого жилья.

— Мы идем в Кэймлин, — сказала Эгвейн. — Может, вы...

Брови ее холодно приподнялись, когда Илайас захохотал во все горло, запрокинув голову. Перрин уставился на него, не донеся кроличью ножку до рта.

— Кэймлин? — прохрипел, когда наконец-то смог заговорить, Илайас. — Тем путем, что вы идете, тем путем, в том направлении, в каком топаете последние два дня, вы пройдете мимо Кэймлина, к северу от него миль на сто, если не больше.

— Мы собирались спросить у кого-нибудь дорогу, — ершисто заявила Эгвейн. — Только пока еще не встретили ни одной деревни, ни одной фермы.

— И не встретите, — смеясь, произнес Илайас. — Если вы так пойдете, можете дошагать до самого Хребта Мира, не повстречав ни единого человека. Конечно, если вам удастся перевалить через Хребет, — кое-где это удается сделать, — то в Айильской Пустыне можно встретить людей, однако там вам вряд ли понравится. Днем в Пустыне вы жарились бы на солнце, мерзли ночью и все время умирали бы от жажды. Чтобы найти воду в Пустыне, нужно быть айильцем, а они не очень-то любят чужаков. Я бы даже сказал, очень не любят. — Он опять разразился хохотом, еще более громким и неистовым, на этот раз чуть ли не катаясь по земле. — Вообще-то совсем не любят! — только и смог вымолвить он.

Перрин встревоженно заерзал. Неужели нас угощает сумасшедший?

Эгвейн нахмурилась, но подождала, пока стихнет чужое веселье, затем спросила:

— А вы могли бы указать нам дорогу? Судя по всему, вам о здешних местах известно намного больше, чем нам.

Илайас перестал смеяться. Подняв голову, он водрузил на нее свою круглую меховую шапку, упавшую от смеха, и посмотрел на девушку исподлобья.

— Я не так уж сильно люблю людей, — сказал он разом поскучневшим голосом. — В городах полным-полно народу. Я стараюсь пореже ходить рядом с деревнями, даже мимо ферм. Селяне, фермеры — им не по душе мои друзья. Я бы даже вам не стал помогать, если б вы не блуждали рядом, такие же беспомощные и наивные, словно новорожденные щенята.

— Но, по крайней мере, вы можете указать нам, куда идти, — настаивала она. — Если вы направите нас к ближайшей деревне, пускай даже она в пятидесяти милях, то там наверняка покажут дорогу в Кэймлин.

— Тихо, — сказал Илайас. — Мои друзья идут сюда.

Вдруг, чего-то испугавшись, заржала Бела и стала рваться с привязи. Перрин привстал: в темнеющем лесу вокруг них появились какие-то тени. Бела задергалась, с пронзительным ржанием вставая на дыбы.

— Успокойте кобылу, — сказал Илайас. — Они не причинят ей вреда. И вам тоже, если вы останетесь на месте.

В свет костра вступили четыре волка — лохматые, ростом по пояс человеку, их челюсти могли бы с легкостью раздробить человеческую ногу. Они, словно бы тут никого и не было, подошли к огню и легли между людьми. Во мраке среди деревьев отблески костра со всех сторон отражались в глазах других волков, зверей, их было множество.

Желтые глаза,мелькнуло в голове у Перрина. Совсем как глаза Илайаса. Вот что он раньше пытался вспомнить. Настороженно следя за волками, улегшимися у костра, Перрин потянулся к топору.

— Я бы этого не делал, — заметил Илайас. — Если они почуют, что ты задумал плохое, их дружелюбию конец.

Перрин увидел: все четыре волка, не мигая, смотрят на него. У него возникло ощущение, что все волки там, за деревьями, тоже смотрят на него. От этой мысли холодок пробежал у него по спине. Перрин осторожно убрал руки подальше от топора. Ему почудилось, он ощутил, как напряжение волков ослабло. Медленно юноша сел, прислонившись к дубу, руки у него дрожали, и, чтобы унять дрожь, ему пришлось обхватить ладонями колени. Эгвейн, будто натянутая струна, почти дрожала от напряжения. Рядом с девушкой, едва не касаясь ее, лежал волк, почти черный, со светло-серым пятном на морде.

Бела прекратила дико ржать и метаться на привязи. Теперь она стояла, дрожа всем телом, и все время переступала копытами, пытаясь держать всех волков в поле зрения и изредка взбрыкивая, чтобы продемонстрировать, на что она способна, и показать хищникам намерение подороже продать свою жизнь. Волки, однако, не обращали на нее внимания, впрочем, и на остальных тоже. Они просто спокойно ждали, вывалив языки из острозубых пастей.

— Ну вот, — сказал Илайас. — Так-то лучше.

— Они приручены? — слабо, но с надеждой спросила Эгвейн. — Они... ручные?

Илайас фыркнул.

— Волков не приручают, девушка, так же как и людей. Они — мои друзья. Мы составляем друг дружке компанию, охотимся вместе, разговариваем — некоторым образом. Просто как друзья. Верно ведь, Пестрая?

Волчиха с мехом, окрас которого сочетал в себе дюжину оттенков серого, от темного до совсем светлого, повернула к мужчине морду.

— Вы с ними разговариваете? — поразился Перрин.