Око Мира (др.изд.)

—  Кисерай ти Ваншо,— тихо произнес Агельмар. — Троллоковы Войны не оставили ничего, кроме воспоминаний, Лойал, сын Арента, и люди основывались на них. Они не смогли повторить работу Строителей, не больше, чем я. Те замысловатые изгибы и узоры, которые создал ваш народ, — свыше возможностей человеческих глаз и рук. Наверное, мы хотели избежать жалкого подражания вам, которое служило бы нам лишь вечным напоминанием о том, что утратили. Есть иная красота в простоте; в одной линии, расположенной именно так; в одиноком цветке среди скал. Грубость камня делает цветок более драгоценным. Мы стараемся не вспоминать часто о том, что ушло. Этого напряжения не вынесет и самое сильное сердце.

— Розовый лепесток плывет по воде, — негромко продекламировал Лан. — Зимородок мелькает над прудом. Жизнь и красота кружатся в водовороте посреди смерти.

— Да, — сказал Агельмар. — Да. Для меня подобные образы тоже всегда символизировали все это.

Двое мужчин склонили друг к другу головы.

Поэзия и Лан?Этот человек походил на луковицу; всякий раз, когда Ранд считал, что узнал что-то новое о Страже, в Лане обнаруживался другой пласт.

Лойал медленно кивнул:

— Возможно, я тоже слишком много жил тем, что ушло. И все же — рощи были прекрасны. — Но смотрел он на строго-суровую комнату так, будто увидел ее по-новому и открыл вдруг нечто достойное внимания.

Появился Ингтар и поклонился Лорду Агельмару:

— С вашего позволения, Лорд, но вы желали знать обо всем необычном, даже самом незначительном.

— Да, в чем дело?

— Пустяки, Лорд. Чужак пытался войти в город. Не из Шайнара. Судя по выговору, лугардец. Некогда был им, по крайней мере. Когда стража попыталась допросить его, он убежал. Заметили, как он скрылся в лесу, но вскоре его обнаружили взбирающимся на стену.

— Пустяки! — Стул, когда Агельмар встал, скрежетнул по полу. — Мир! Башенная стража столь нерадива, что человек сумел добраться до стен незамеченным, и ты называешь это пустяками?

— Он — сумасшедший. Лорд. — Благоговейный страх послышался в голосе Ингтара. — Свет оберегает сумасшедших. Возможно, Свет прикрыл глаза башенной страже и позволил ему добраться до стен. Наверняка от одного бедолаги-сумасшедшего не будет ничего плохого.

— Его уже привели в цитадель? Хорошо. Приведите его ко мне сюда. Немедленно! — Ингтар поклонился и ушел, а Агельмар повернулся к Морейн: — С вашего позволения, Айз Седай, но я должен разобраться. Вероятно, он лишь жалкий бедолага с ослепленным Светом разумом, но... Два дня назад пятерых наших собственных людей застигли, когда они ночью пытались пропилить петли в воротах для лошадей. Немного, но достаточно, чтобы впустить троллоков. — Он поморщился. — Друзья Темного, как я полагаю, хотя мне ненавистно думать так о любом шайнарце. Народ разорвал злодеев на куски прежде, чем стража успела их схватить, поэтому я никогда не узнаю, кто они были. Если шайнарцы могут стать Друзьями Темного, то с чужестранцами я должен быть в эти дни особенно осторожен. Если вы хотите удалиться, я распоряжусь, чтобы вас проводили в ваши комнаты.

— Друзьям Темного не ведомы ни родина, ни родные, — сказала Морейн. — Они — в любой стране, но они не из какой страны. Мне тоже интересно взглянуть на этого человека. Узор образует Паутину, Лорд Агельмар, но конечная форма Паутины еще не определена. Она еще может оплести мир или распутать свои нити и пустить Колесо на новое плетение. У этой грани даже пустяк, какая-то мелочь могут изменить форму Паутины. У этой грани я опасаюсь мелочей, которые выходят за рамки обыденности.

Агельмар взглянул на Найнив и Эгвейн:

— Как вам угодно, Айз Седай.

Вернулся Ингтар, за ним два стражника с длинными алебардами ввели человека, похожего на разворошенный узел тряпья. Въевшаяся в кожу грязь слоями покрывала его лицо, нестриженые свалявшиеся волосы и борода превратились в колтун. Он горбился, запавшие глаза рыскали по комнате туда-сюда. От него исходил кислый прогорклый запах.

Ранд подался вперед, внимательно вглядываясь сквозь слои грязи в это лицо.

— У вас нет причин хватать меня, — проскулил грязнуля. — Я всего лишь несчастный бедняга, оставленный Светом и, как и любой другой, ищущий места, где бы укрыться от Тени.

— Пограничные Земли — странное место, чтобы искать... — начал Агельмар, когда Мэт перебил его:

— Торговец!

— Падан Фейн, — кивая, согласился Перрин.

— Нищий, — произнес разом охрипший Ранд. Он отшатнулся от внезапной ненависти, вспыхнувшей в глазах Фейна. — Он — тот человек, который расспрашивал о нас в Кэймлине. Должно быть, он.

— Значит, в конце концов это касается вас, Морейн Седай? — медленно произнес Агельмар.

Морейн кивнула:

— Весьма опасаюсь, что это так.