Око Мира

Худшим из всего было то, что в голосе Байара по-прежнему не слышалось никаких эмоций. Отрезать языки пленникам не доставило бы ему удовольствия и не вызвало бы сожаления; это просто нечто такое, что ему пришлось бы сделать.

— Спокойнее, чадо Байар. — Борнхальд снова посмотрел на пленников. — Полагаю, вам не очень много известно о Помазанниках, или о Лордах-Капитанах Детей Света, не так ли? Нет, по-моему, не много. Так что хотя бы ради Байара постарайтесь не спорить и не кричать, хорошо? Я хочу только, чтобы вы шли в Свете, не больше, и если гнев возьмет над вами верх, это не поможет никому из нас.

Перрин поднял взгляд на мужчину с худым лицом, возвышающегося над ним и девушкой. Ради Байара? Юноша заметил про себя, что Капитан не приказал тому отойти от них, Байар встретил взгляд юноши и улыбнулся: улыбка коснулась лишь его губ, но кожа на скулах натянулась еще больше, от чего лицо стало очень напоминать череп. Перрин содрогнулся.

— Мне доводилось слышать о людях, бегающих вместе с волками, — в раздумье произнес Борнхальд, — хотя сам я прежде этого не видел. Как предполагают, люди разговаривают с волками и с прочими созданиями Темного. Мерзкое дело. Это заставляет меня опасаться, что Последняя Битва и в самом деле грядет.

— Волки не... — Перрин оборвал себя, когда носок сапога Байара оттянулся назад. Глубоко вздохнув, юноша продолжил более спокойным тоном. С гримасой разочарования Байар опустил ногу. — Волки — не создания Темного. Они ненавидят Темного. По крайней мере, троллоков они ненавидят и Исчезающих.

Перрин был поражен, заметив, как кивнул худолицый, кивнул, будто бы каким-то своим мыслям.

Борнхальд приподнял бровь.

— Кто тебе это сказал?

— Страж, — ответила Эгвейн. Она съежилась под горящим взглядом. — Он говорил, что волки ненавидят троллоков, а троллоки боятся волков.

Перрин обрадовался, что она не упомянула Илайаса.

— Страж, — вздохнул седой. — Создание ведьм из Тар Валона. Что еще мог сказать вам этот тип, коли он сам Друг Темного и слуга Приспешников Тьмы? Вы что, не знаете, что у троллоков волчьи рыла, и клыки, и волчья шерсть?

Перрин заморгал, желая одного: чтобы прояснилось у него в голове. Он по-прежнему чувствовал себя так, будто в голове у него — застывшая студнем боль, но была какая-то неправильность. Ему никак не удавалось разобраться со своими мыслями, чтобы уразуметь разгадку всего этого.

— Не у всех троллоков, — пробормотала Эгвейн. Перрин бросил на Байара настороженный взгляд, но худой просто наблюдал за девушкой. — У некоторых есть рога, как у баранов или козлов, или ястребиные клювы, или... ну, всякое такое прочее.

Борнхальд сокрушенно покачал головой.

— Я предоставляю вам шанс, а вы с каждым словом зарываете себя все глубже. — Он поднял руку с выставленным пальцем. — Вы бежали вместе с волками, созданиями Темного. — Второй палец: — Вы признали, что знакомы со Стражем, еще одним созданием Темного. Сомневаюсь, чтобы он рассказывал вам о том, чем занимается, если встреча ваша была лишь мимоходом. — Третий палец: — У тебя, юноша, в кармане была марка Тар Валона. Большинство людей вне Тар Валона стараются побыстрее избавиться от таких монет. Если только они не служат ведьмам Тар Валона. — Четвертый: — Ты нес с собой боевое оружие воина, хотя в то же время одет ты как фермерский парень. Следовательно, скрытничаешь и таишься. — Поднятый большой палец: — Вам известно про троллоков и Мурддраалов. Так далеко к югу лишь считанные грамотеи да те, кто побывал в Пограничных Землях, верят, что они существуют, что они не вымысел из преданий и рассказов. Может, вы бывали в Пограничных Землях? Если так, то скажите мне: где именно? Я порядком постранствовал в Пограничных Землях — мне они хорошо знакомы. Нет? Что ж, тогда ладно. — Он посмотрел на свои выпрямленные пальцы, затем со стуком уронил ладонь на стол. Выражение на лице доброго дедушки говорило о том, что внуки и в самом деле вели себя очень плохо и навлекли на себя серьезные неприятности. — Почему бы вам не рассказать мне правду: как вы докатились до того, что бегаете по ночам с волками?

Эгвейн уже открыла рот, но Перрин заметил упрямство в движении ее подбородка и мигом сообразил, что она собирается рассказать одну из тех придуманных ими историй. Этого делать не стоило. Не сейчас и не здесь. Голова у Перрина болела, и ему очень хотелось, чтобы у него было время подумать, но времени-то как раз и не было. Откуда знать, где бывал этот Борнхальд, с какими странами и городами он хорошо знаком? Если он уличит их во лжи, вернуться к правде станет невозможно. Тогда Борнхальд будет совершенно убежден, что они — Приспешники Тьмы.

— Мы из Двуречья, — быстро сказал Перрин.