Око небесное

– Ну что же, пойдемте. – Голос молодого чернокожего экскурсовода оказался высоким, а фразы – гладкими и заученными. Он повел свою группу из холла в сторону наблюдательной площадки. – Давайте не будем задерживаться, чтобы не отнимать время у следующих групп. Как вы знаете, Беватрон был разработан и построен Комиссией по атомной энергии с целью углубленного изучения космических лучей, аналог которых мы искусственно создаем здесь в контролируемых условиях. Центральным элементом Беватрона является гигантский магнит, поле которого разгоняет пучок протонов, обеспечивая их все возрастающую энергию. Протоны, которые, как известно, заряжены положительно, поступают в линейную камеру через ускорительную трубку Кокрофта – Уолтона.

В зависимости от настроения посетители либо благодушно улыбались в ответ, либо вообще пропускали его рассказ мимо ушей. Один высокий, подтянутый и хмурый пожилой джентльмен просто стоял столбом, сложив руки на груди и излучая отрешенное презрение к науке как таковой. Солдат, заметил Хэмилтон: на куртке у мужчины виднелся какой-то потемневший от времени треугольный значок. Да и черт с ним, подумал он горько. Да и с патриотизмом тоже. И в целом, и в частности. Одного поля ягоды, солдаты и копы. Терпеть не могут интеллигентов и негров. Да и все остальное тоже терпеть не могут – кроме пива, собак, машин и оружия.

– А нет ли брошюрки? – мягко, но довольно пронзительно поинтересовалась дорого одетая пухленькая мамаша средних лет. – Хотелось бы иметь что-то, что можно прочитать и забрать домой. Для школы.

– А сколько там вольт? – перекричал ее сын. – Больше миллиарда?

– Чуть больше шести миллиардов, – терпеливо ответил негр. – Это энергия в электронвольтах, которой протоны достигают на тот момент, когда отражатель сводит их с трека в циркулярной камере. При каждом обороте пучка по камере энергия и скорость его возрастают.

– А как быстро они движутся? – спросила стройная деловитая женщина, на вид лет тридцати с небольшим. На ней были строгие очки и классический костюм.

– Почти со скоростью света.

– А сколько кругов они делают по камере?

– Четыре миллиона, – ответил гид. – Они успевают пройти триста тысяч миль и покрывают это расстояние за 1,85 секунды.

– Невероятно, – с идиотским восторгом выдохнула богато одетая мамаша.

– Когда протоны покидают линейный ускоритель, – продолжал свой рассказ экскурсовод, – их энергия составляет десять миллионов электронвольт, или, как мы говорим, десять МэВ. Следующей проблемой является их помещение на кольцевую орбиту в абсолютно точное место под абсолютно точным углом, чтобы поле большого магнита могло их подхватить.

– А сам магнит не может этого сделать? – снова влез со своим вопросом мальчишка.

– Нет, боюсь, что не может. Для этого используется инжектор. Высокоэнергетические протоны очень легко покидают заданный трек и разлетаются во все стороны. Чтобы удержать их от выхода в расширяющуюся спираль, требуется сложная система частотной модуляции. Ну и наконец, когда пучок протонов достигает требуемой энергии, встает вопрос – как вывести их из кольцевой камеры.

Ткнув пальцем вниз, за ограждение площадки, гид указал на главный магнит, что лежал прямо под ними. Огромный, внушающий уважение своими размерами магнит по форме отдаленно напоминал пончик. От него доносился мощный гул.

– Ускорительная камера находится внутри магнита. Ее длина четыреста футов, но, к сожалению, отсюда ее не видно.

– Интересно, – задумчиво произнес седой ветеран, – осознают ли строители этой грандиозной машины, что любой из созданных Богом самых обычных ураганов далеко превосходит по мощности все созданное человеком – включая эту машину и все остальные, вместе взятые?

– Я абсолютно уверена, что они это понимают, – с чувством превосходства ответила ему строгая молодая женщина. – Думаю, они могут назвать вам с точностью до фунта на дюйм мощность любого урагана.

Ветеран смерил ее надменным взглядом.

– Вы ученый, мадам? – мягко поинтересовался он.

Экскурсовод уже вывел большую часть группы на площадку.

– После вас, – сказал Макфайф Хэмилтону, отступая в сторону. Марша смело двинулась вперед, за ней последовал ее супруг. Макфайф, лениво изображая интерес к развешенным на стене над площадкой информационным материалам, замкнул небольшую колонну.

Поймав руку жены, Хэмилтон крепко пожал ее и прошептал Марше в ухо:

– Ты что, подумала, что я от тебя откажусь? Мы все же не в нацистской Германии.

– Пока еще нет, – ответила Марша обреченно. Она все еще выглядела бледной и подавленной, к тому же она стерла большую часть макияжа, и ее губы выглядели тонкими и бескровными. – Милый, когда я думаю о тех людях, что затащили тебя туда и ткнули в лицо мной и моими поступками, будто бы я была чем-то вроде… вроде проститутки или, может, втайне имела связь с конями… хочется просто их всех убить. И Чарли – я считала его нашим другом. Думала, что на него можно положиться. Сколько раз он приходил к нам на ужин!

– Ну мы и не в Аравии, – напомнил ей Хэмилтон. – Сколько бы раз мы ни накормили его, он от этого не стал нашим кровным братом.