Око разума

Изливать душу подобным односторонним образом было несколько неловко, но Меган понимала, что тут уж ничем не поможешь, и изложила ему сокращенную автобиографию. Родилась в Пенсильвании. Две старших сестры. Отец – стоматолог, мать – работница регистратуры. Рассказала ему об их мучительном разводе, когда ей было пятнадцать, и как каждый из родителей использовал ее против другого в качестве живой пешки. О поступлении в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, чтобы оказаться как можно дальше от родителей, ни одного из которых так до конца и не простила. О своей мечте сколотить крупную компанию графического дизайна и о своих сомнениях, что это ей по плечу.

И если б вовремя не прикусила язык, выложила бы о своих опасениях насчет замужества. О сомнениях, что вообще хочет идти этим путем, а если и захочет, то захочет ли заводить хоть одного ребенка. В конце концов, она хотела дать ему представление о себе, а не выворачивать душу наизнанку, как перед мозгоправом или барменом.

Холл чутко ловил каждое слово. Меган понимала, почему ему так хочется узнать о ней побольше. Они плечом к плечу сражаются за собственные жизни. А собственного прошлого у него нет.

Но при том ей не хотелось оставаться в фокусе внимания в одиночку.

– Боюсь, на этом всё. Во всяком случае, пока. К тому же суть характера словами не передашь. Это постигается на опыте. Чувство юмора человека, его ценности, его манеры и всякое такое. Мой любимый сорт мороженого в данный момент особой роли не играет.

Холл склонил голову к плечу, подумав: «Шоколадное арахисовое масло».

– Эй! Я прочла это, – прищурилась Меган и встревоженно поинтересовалась: – Так ты теперь можешь читать и мои мысли?

Ник поморщился, явно смутившись оттого, что она перехватила его невысказанные слова.

– Нет, по-прежнему не могу. Но ты меня поймала. Должно быть, думал слишком громко. Надеюсь, ты не в обиде, но я тщательно изучил твой страницу в «Фейсбуке», пока играл в покер. Помимо прочих серфинговых вылазок. Ну, знаешь, когда пасуешь, чтобы убить время.

– Понимаю, – уклончиво отозвала она.

– Я и сам не фанат «Фейсбука» и вижу, что ты тоже постилась не так уж часто. Но должен признаться, прочел большинство из твоих двухсот четырнадцати «люблю». Шоколадное арахисовое масло – одно из них. Мне также известны твои любимые книги, группы, фильмы, спортивные команды, занятия и интересы. От всей души прошу прощения за это.

Меган смотрела на него долгий момент, прежде чем сказать:

– Не за что извиняться. Наверное, я постила все это не просто так. И теперь мне не надо терять время на рассказ о том, что я люблю, – добавила она с улыбкой. Улыбка тут же угасла, и Меган заглянула ему глубоко в глаза. – Так ты по-прежнему не можешь меня считывать?

– Верно.

– Есть идеи почему?

Меган не хотелось в этом признаваться, но когда Холл в ее кабинете гадал, не вызвана ли его неспособность читать ее мысли слишком слабым ее умом, это задело ее за живое, хотя она считала такую возможность совершенно исключенной. Очевидно, нет. В старших классах ей пришлось попотеть, особенно в таких предметах, как математика и естествознание. Она была убеждена, что ее рассудок действительно работает не так, как у других. В школе Меган долго питала уверенность в том, что она идиотка, и ее самооценка упала ниже плинтуса.

Но мало-помалу до нее дошло, что она вовсе не идиотка. Во всяком случае, не круглая. В математике и естествознании – да. Но в сфере творческого мышления она начинала чувствовать себя единственной зрячей в царстве слепых. Потому что насколько была не способна раскумекать алгебру и геометрию, настолько же сообразительной становилась, когда доходило до чистого творчества.

И не только в графическом дизайне. Во всем. В идеях устройства пикника для компании. В организации вечеринок. В формулировке приглашений. В стихосложении. И начала считать себя генератором идей, способным взять четыре-пять заурядных офисных предметов и превратить их в полтора десятка разных изумительных украшений.

А еще она могла распутывать сложнейшие функциональные загадки. Почти всегда могла предвидеть повороты сюжета, даже когда те, кто преуспевали в школе, не видели их в упор. Так что, может статься, у нее иной тип интеллекта. Ей казалось, что ее самооценка взмыла до заоблачных высот, но оброненная походя реплика Холла продемонстрировала ей, что давние страхи, с которыми она боролась в школе, никуда не ушли, как и глубоко укоренившиеся сомнения.