Око шторма

Рывком Сэм вытаскивает из церкви. Всеми силами упираюсь. Кричу:

- Sam leave me here, please. I feel good. ( - Сэм, пожалуйста, оставь меня здесь. Я себя прекрасно чувствую)

Нет, не слушает. Справился со мною. Я и не особо сопротивляться. Что это он делает, э это мое. Вот паршивец, крестик с груди сорвал и спрятал. Моего и твоего отца крестик.

-         Sam, give it to me back! It is mine. (Сэм, сейчас же верни это мне! Это мое).

Мотает головой, не отдает. Какой же у меня младший братишка чудной. Мало того, что не только на людях, но и наедине обращается ко мне не иначе как sir, так еще и обещание свое нарушил. Ну ладно, не совсем нарушил. Но ведет себя странно. Да, с тех пор как я пятнадцать лет назад нашел его, он ничуть не изменился. Тогда он беспризорничал. От органов местного попечительства прятался – свободу любит очень. Совсем как я. Никто из других детей улицы не дружил с ним. Напротив – пытались бить и издеваться. А что тут удивительного – он же белый. Помню, сразу поверил, что я его старший брат.

Идем к стоянке. О. Как же гудит голова. Мысли путаются. Где мы? Ах да, у церкви. Сэм сердито отворачивается. Так хочется сказать, что я люблю его. Ну как же его убедить в том, что он должен пойти со мною? Туда - в Рыжий лес. Придумал, он же любит научный подход.

-         Sam. I have the letter. Hear, I read: «Dear papa. Where are you? We are still waiting…»

(Сэм. А у меня письмо есть. Слушай, я вслух его тебе зачитаю: «Дорогой папа. Где ты? Мы все еще ждем…»)

Какой же он невоспитанный. Сказалось наконец-то уличное воспитание. Вырвал у меня письмо и разорвал в клочья. Нет, надо его врачу показать. Ведет себя как-то неадекватно. Сашенькино письмо разорвал. Ничего, у меня еще одно есть. Нет, не хочу на него сердиться и все тут. Он же мой родной брат. Что с ним такое, отворачивается? Дождь пошел? Поднимаю голову вверх: на небе ни облачка. Тогда что? Нет, это невозможно. Впервые в жизни вижу, чтобы Сэм плакал.

Сознание не хотело возвращаться к лежащему под ворохом сосновых иголок и прочей лесной ветоши сталкеру. Выброс, как и предсказывал мудрый биокомпьютер Эл 2013, оказался очень высокой интенсивности. Настолько высокой, что никакой ЭКЗ-777 не мог спасти своего обладателя. Слишком близко от эпицентра, который почему-то, вместо неприметной дырки в асфальте примерно в километре к северу от ЧАЭС, вдруг выбрал старое обвалившееся здание где-то в дальнем краю Рыжего леса. Совсем не далеко от сталкера: десять особых, применимых только в пределах Рыжего леса, километров. Очень, очень близко. Вопреки негативному прогнозу сталкер дышал, все показатели были в норме. Эл 2013 счел нужным прервать забытье своего подопечного. Накануне ему было дано указание - прерывать несанкционированное отключение сознания длительностью более часа. А он не умел не выполнять указаний.

- Подъем… Подъем…Подъем…

Нет, ну кто это заладил? Какой подъем? Сэм, ты что ли? А ну прекрати! Выучил одно слово по-русски и заладил, как попугай.

- А ну перестань!

Вскакиваю, оглядываюсь. Где же Сэм? Или это не он был? Выбираясь из ямы, постепенно вспоминаю, что меня в нее привело. Пережил-таки выброс. Даже голова не болит. Повезло, вдвойне повезло. Жив-здоров и память начала восстанавливаться. Своего имени по-прежнему не помню, но помню, что есть у меня младший брат Сэм. Далеко-далеко – на другом конце Земли, в «стране Бога и моей». Должно же еще было что-то в памяти уцепиться. Нет, ничего больше вспомнить не могу, а так хочется. Ладно, надо идти. Оглядываюсь вокруг. Темнота. Включается ПНВ. Совсем другое дело. Сколько же я здесь провалялся в отключке? Ого! Семь часов! Плохо. Надо торопиться, чувство неумолимо приближающейся опасности выползло из глубин мозга. Нет, надо срочно поесть.