Око Силы. Третья трилогия. 1991-1992 годы

– А, это ты! – только сейчас Алия сделала вид, что заметила девушку. – Что ты здесь делаешь, Кора? Не слушай ее, Лунин, она просто струсила и теперь хочет сделать трусом тебя. Ты ведь не трус, правда? Да что с тобой? Тебе плохо? Жаль, у меня нет с собой лекарств… Ну ничего, сейчас тебе станет лучше.

Сделав еще шаг вперед, она протянула к Келюсу длинные худые руки. Темный маникюр на ногтях в ночном сумраке казался черным.

– Я знаю, чего тебе хочется! – зашептала она. – Этого поначалу хочется всем нам, очень хочется, очень…

В руке певицы оказался длинный узкий нож, она взмахнула им, полоснув себя по левой руке. Кровь хлынула сразу, залив нарядное платье, но Алия лишь улыбнулась и протянула руку.

– Пей, гордый! Я люблю гордых…

Келюс попытался вздохнуть, но захлебнулся воздухом. В глазах зарябило, в висках застучали невидимые молоточки, рот наполнился знакомым солоноватым привкусом. Он попытался сбросить руку Коры и неуверенно шагнул вперед.

– Стой, – воскликнула девушка, повисая на его руке. – Ты погибнешь! Что ты делаешь? Ты хочешь стать таким, как Михаил?

– Что?!

Келюс остановился, не отводя глаз от Алии.

– Ты сказала… Что случилось с Михаилом?

– Иди сюда, Лунин!

Голос Алии внезапно стал иным – грудным, низким. Певица шагнула вперед, попытавшись положить окровавленные руки ему на плечи. Раскосое смуглое лицо с большими черными глазами оказалось совсем рядом, и Николай вдруг почувствовал, как повеяло трупным духом.

– Назад! – вздохнула Кора, потянув Келюса за руку. Он послушно сделал несколько шагов в сторону, не силах оторвать глаз от льющейся крови. Николай даже ощущал ее аромат, странный, немного пряный, смешивающийся с еле уловимым запахом тления…

– Возьми! – девушка сняла с шеи тонкую цепочку с маленьким крестиком. – Это когда-то помогло мне. Одень, скорее!

Медленными, непослушными он движениями надел крестик и попытался поблагодарить, но слова застряли в горле. Лунин увидел, как остановилась Алия, как ее лицо исказилось жуткой гримасой, как оскалился накрашенный рот… Но наваждение уже исчезло, пропал солоноватый привкус во рту, и Николай с трудом перевел дыхание.

– Мы… – хрипло произнес он, сжимая руку Татьяны. – Мы не вогнали кол тебе в сердце. Ничего, еще успеем! Не я, так другой…

Алия попятилась. Ее спутник приблизился, в руке ее мелькнуло что-то черное, блеснувшее в неярком свете вороненым металлом.

– Стреляй! – усмехнулся Келюс. – Все равно – вашим не буду!

Алия что-то тихо сказала, и оружие нехотя опустилось.

– Тебе будет очень плохо, Лунин, – певица дернула накрашенными губами. – Скоро тебе захочется умереть, но умереть ты не сможешь, и тогда сам приползешь к нам. До свидания, еще встретимся!

Келюс хотел ответить, но сил не было. Алия хлопнула дверцей машины. «Мерседес» взревел и сгинул, оставив после себя облачко пыли.

– Фу ты! – вздохнул Николай, приходя в себя. – Ну, спасибо, Кора… Таня… Да, что ты говорила о Михаиле?

Он обернулся, но там, где только что стояла девушка, была только легкая полупрозрачная тень.

– Прощайте, Николай, – услыхал он тихий, почти неразличимый голос. – Живите долго! Вспоминайте… иногда…

Через несколько секунд все исчезло, Келюс остался один на пустой скамейке посреди затихшей ночной Столицы. Внезапно он почувствовал холод и страшную усталость. Лунин достал последнюю сигарету и принялся вспоминать, где находится ближайшая станция метро.

Наутро солнечный свет по-прежнему резал глаза, но Николай заставил себя встать, сделать зарядку и умыться. Он решил было приготовить завтрак, но понял, что не может проглотить ни крошки. Тогда Келюс сварил кофе и постарался выпить полную чашку. Он никогда не думал, что это может стать таким трудным делом, но сразу же почувствовал себя лучше.

Сборы заняли не больше получаса. Лунин надел старые джинсы и штормовку, снял с антресолей рюкзак, уложив туда видавший виды польский спальник, топорик, фонарь и несколько банок консервов, затем надел старые, еще отцовские, темные очки. Он был готов, оставалось взять браунинг.

Ключи Лунин оставил соседям, сообщив, что уезжает в туристический поход. Уже на лестнице он подумал, что надо позвонить Лиде, но понял, что не сможет ничего толком объяснить.

На вокзале, возле пригородных касс, Келюс, на минуту остановившись, задумался. Он твердо знал, что должен уехать из Столицы – не в другой город, а туда, где нет людей, где нет ничего и никого. Николай стал вспоминать места многочисленных вылазок, куда заносила его студенческая молодость, но каждый раз убеждался, что это не подходит. Наконец он вспомнил. Два года назад Лунин в одной случайной компании оказался в маленьком заброшенном домике посреди леса. Больше он там не бывал – слишком далеко пришлось бы добираться, но как раз это и устраивало сейчас Николая.