Око Силы. Третья трилогия. 1991-1992 годы

– Ладно, дуйте наверх, – велел дхар и стал расстегивать рубашку. Подождав, пока зал опустеет, он не торопясь подошел к двери и вытянул вперед руки.

– Ну, давай, елы! – тихо и зло проговорил он. – Мутант!

Он собрался добавить по поводу медведя, но вместо собственного голоса услышал низкий рык, пол ушел куда-то вниз, и перед глазами мелькнули знакомые когтистые лапы. Фрол хотел от души ругнуться, но услышав рев, шумно вздохнул и взялся за стальную ручку. Рывок, еще – дверь держалась мертво. Дхар дернул вновь, разозлился не на шутку и, взревев, рванул дверь изо всех сил…

– …Господа, что это? – шептал барон.

– Я же говорил, он Гуру! – Мик восторженно тыкал пальцем в сторону лестницы. – У него высшая степень!

– Ладно тебе, – осадил его Келюс. – Он же дхар, я тебе рассказывал.

Кора молчала, но время от времени ее плечи передергивало, словно от холода.

Наконец, грохот и рев стихли. Барон, велев всем оставаться на местах, с опаской начал опускаться по лестнице. Первое, что он увидел, была стальная дверь – сорванная с петель, она лежала посреди зала, а вокруг валялись вывороченные из стены кирпичи и куски штукатурки. Открывшийся проем был темен, оттуда несло сыростью и гнилью. Но Корфу в первые секунды было не до того – он с ужасом смотрел на огромное страшилище, почему-то облаченное в рубашку и брюки Фрола. Черный мохнатый зверь сидел прямо на полу, массируя правую лапу.

Увидев барона, чудище взревело, после чего вновь принялось массировать когтистую кисть, что-то бормоча под нос. Корф вдруг понял, что ему жалуются, не иначе страшилище здорово ушиблось. В бессвязном бормотании барону даже почудилось знакомое «елы».

– Фрол, – осторожно позвал он, все еще не веря своим глазам. – Помилуйте, это… вы?

Зверь взревел, и хотя Корф не понял ни слова, да и слов никаких не было, но все стало ясно.

– Что с рукой? – Корф вновь ощутил себя командиром. – Ранили?

Чудище указало на дверь, покачав огромной мохнатой головой и заворчало, продолжая растирать ушиб. Барон вздохнул, подумав о бинтах, которых на этакую лапищу может и не хватить, после чего подошел к пролому и заглянул во тьму.

Там было тихо, но тишина казалась живой – где-то поблизости раздавались удары падающих капель, что-то шуршало и даже хрипло дышало.

– А, воин Фроат! – Келюс спускался вниз, не дожидаясь приказа. – Чего это с тобой?

– Да рука, елы! – барон с огромным облегчением услыхал голос Фрола и поспешил обернуться.

Никакого чудища не было, на полу сидел Фрол в расстегнутой рубашке, босой, – и ощупывал правую руку. Вид у него был усталый и даже растерянный.

– Дверь, зараза. Пока выбил, елы…

Полковник хотел было перекреститься, но раздумал. В подвал тем временем спускались и все остальные. Мик смотрел на Фрола с нескрываемым восторгом, а Кора, подойдя, погладила дхара по щеке.

– Ниче, – вздохнул тот. – Сейчас оклемаюсь. Ну ее, эту медвежью жизнь!

– Фрол Афанасьевич, – прошептал Мик. – Вы…

– Сгинь…

Мик хотя и не сгинул, но поспешил отойти в сторону.

– Значит, катакомбы, – резюмировал барон, доставая схему и разглядывая ее в бледном свете лампы. – Но куда идти, господа? Столько ходов…

– Это нетрудно, Михаил Модестович, – Кора подошла ближе. – След свежий, я поведу.

– Помилуйте, сударыня! – воспротивился Корф.

– Я не боюсь пуль и вижу в темноте. Это место, где бывают лишь такие как я… и как Волков…

– Точно, – Фрол уже надевал куртку. – С Корой пойду я. Я их тоже враз учую…

Первые шаги прозвучали гулко, но затем толстый слой то ли пыли, то ли мелкой каменной крошки поглотил почти все звуки. Слышался лишь скрип обуви, дыхание и подземные шорохи, доносившиеся со всех сторон.

Фонарики освещали узкий неровный коридор между двумя стенами, которые то казались вырубленными в скале, то дыбились старой кирпичной кладкой. Кирпичи попадались странные – огромные и плоские. Келюс вспомнил: такие были в ходу в допетровские времена. Катакомбы имели долгий век.

Внезапно фонарик Фрола, дернулся, луч упал под самые ноги.

– Гильза! Старая, елы, от трехлинейки!

Вскоре гильзы стали попадаться целыми россыпями. Среди них барон опознал знакомые ему наганные. Коридор расширился, впереди оказался мрачный неровной формы зал, посреди которого гильз было особенно много – они лежали горками, старые, позеленевшие от времени.

– Стрельбище у них тут было, что ли? – Келюс разгреб носком кроссовки кучу глухо звеневших цилиндриков. Барон взял у него фонарь и провел лучом по стенам.

– Это не стрельбище, Николай. Глядите…

…Вся стена была изрешечена пулями, выбившими не просто углубления, а целые ямы…

– Но зачем? – начал было Лунин, но тут же замолчал. У подножия стены лежали сотни расплющенных пуль и старый, совершенно рассыпавшийся ботинок.

– Ну его к бесу! – Фролу это место чрезвычайно не понравилось. – Пошли, елы, отсюда!