Око Силы. Третья трилогия. 1991-1992 годы

Послышался какой-то шум, но как барон не напрягал слух, он так и не смог разобрать – почудилось или нет.

– Я не очень в это верю, Михаил Модестович. Странно, правда? Такая, как я, – и не верю. Несколько слов не убьют Волкова. Он ведь очень осторожен, даже кольцо мог надеть нарочно, чтобы сбить со следа… Вы знаете, зачем он назвал Фролу мое имя?

Барон лишь пожал плечами.

– Волков знал, что Фрол расскажет мне. Но я не помню своего имени. Я уже не Татьяна Корнева, и это имя – настоящее – мучает меня все больше и больше…

– Ничего, Кора! – полковник пытался говорить по-прежнему бодро. – Они его найдут. Жаль, что я тут… загораю…

Звон в ушах становился все сильнее, Корфу почудилось, что его обволакивает мягкая полупрозрачная пелена. Перед глазами поплыли давно забытые лица, вдалеке послышался резкий памятный голос генерала Маркова, и барон лишь слабо удивился, вспомнив, что Сергея Леонидовича, его полкового командира, давно нет в живых. И вдруг он услышал песню, похожую на колыбельную, и снова удивился, подумав, что колыбельную ему не пели очень давно. Пелена становилась все гуще, Михаилу стало казаться, что перед глазами медленно кружится какая-то белая фигура, и далекие голоса зовут его по имени. Корф стиснул зубы, приказывая себе очнуться, и вдруг почувствовал, как что-то ледяное прикоснулось к плечу. Полковник открыл глаза – к нему склонилась Кора.

– Там, в коридоре – прошептала она. – Дайте револьвер.

Барон хотел возразить, но сообразив, что стрелок теперь из него никакой, протянул наган девушке. Кора взвела курок и направила револьвер в сторону левого прохода. Теперь уже и Корф услыхал негромкие шаги и чье-то хриплое дыхание.

«Последний, – подумал полковник. – Значит – мой».

Тот, кто подбирался к ним, пытался незаметно выглянуть из тоннеля. Барон заранее предусмотрел это – у самого входа горели две свечи, а он сам и девушка лежали в темноте. Пламя свечей заколебалось. Ударил выстрел, пуля выщербила камень.

– Ниже, Кора! – шепнул полковник, срывая чеку с гранаты.

Снова выстрел. В ответ из темноты хлестнула автоматная очередь, посыпалась каменная крошка. Кора продолжала стрелять, снова ударил автомат – и левое плечо барона онемело. Из прохода вырастала широкая коренастая фигура в черной куртке, нога в сапоге опрокинула и затоптала одну из свечей…

Михаил в резком рывке приподнялся и бросил гранату прямо под ноги ярту. Он еще успел пригнуть Кору к земле, и тут грянул гром.

Услыхав взрыв, Келюс остановился. Они были уже почти у цели – возле высокой, вырубленной в камне дверь, куда вели ступеньки. Изнутри шел неровный мигающий свет.

Николай указал Фролу в ту сторону, откуда эхо донесло грохот, но дхар покачал головой. Лунин понял: в любом случае, они уже опоздали. В который раз подумалось, что все, кто шел с ним по проклятому подземелью, оказались здесь в конечном счете из-за него, Лунина. Затем вспомнился Волков, и Николая охватило холодное бешенство. Он взял автомат на изготовку, взбежал по ступенькам. Остальные последовали за ним.

В глаза ударил свет. За дверью оказался небольшой зал, освещенный десятком свечей, огромных, почти метровых. Но первое, что бросилась в глаза, были не свечи – посреди зала стоял пустой черный гроб. Второй гроб, поменьше, находился у стены – тоже без крышки, но накрытый покрывалом. Больше в зале ничего не было, лишь на противоположной стене темнела невысокая дверь.

– Вроде церкви, – буркнул дхар, на всякий случай перекрестившись.

Зал действительно походил на церковь: высоко вверх возносились своды, смыкаясь под острым углом, в стенах темнели ниши, но ни креста, ни икон не было. Лунин вспомнил рассказ барона. Часовня, открытая еще в начале века. Не она ли?

Шаги гулко прозвучали под высокими сводами. Лунин, бегло осмотревшись, не удержался и заглянул в открытый гроб.

– Ого! – Фрол тоже подошел к мрачной находке. – Земля, елы… Ярытники, в карету их!

Келюс кивнул и подошел ко второму гробу. Помедлив, он взялся за покрывало и рывком сдернул его. В ту же секунду Мик ойкнул и застыл на месте, а сам Лунин почувствовал, как по спине ползет холод. Гроб не был пустым – в нем лежала красивая женщина с раскосыми азиатскими глазами. Измятое платье и темные волосы были покрыты землей, черные комья лежали на груди, зеленоватое лицо кривилось жуткой нечеловеческой улыбкой…

– Алия! – Келюс попятился. – О господи!

– Да ну, Француз! – Фрол сплюнул. – Обыкновенная ярытница, елы. У нас таких колом в момент вразумляли.

– Она… живая? – прошептал Мик.

– Дохлая, – дхар уже снимал нательный крестик. – А все, елы, успокоиться не может! Смотри, только не пугайся.

Фрол, поднеся крест ко гробу, правой рукой резко провел по воздуху. Тело дернулось, на губах выступила пена, пустые неживые глаза раскрылись…

– Пакость! Жаль кола нет. Ну, ничего, другое придумаем!

– Оставьте ее!

Поднятая рука дхара дрогнула. В проеме дверей, ведущих за алтарь, стоял Волков. На нем был теперь не светлый костюм, а привычная черная куртка. На шее болтался небольшой вороненый автомат.

– Еще чего! – хмыкнул Фрол, хотя внутри все захолодело. – Мик, давай-ка сюда нож.