Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы

Автобус ехал медленно. В салоне было душно, и Лунин старался не смотреть на морскую гладь за окнами. Голова гудела от усталости, хотелось пить. Келюс, пытаясь не думать о морской прохладе, повернулся в другую сторону и стал разглядывать окрестные пейзажи. Он много раз бывал в Крыму, но восточнее Алушты никогда не забирался. Окрестности Судака поразили – вместо знакомой северокрымской степи и зелени южнобережных гор перед ним расстилалась бесконечная гряда невысоких серых холмов, покрытых редкими зелеными полосами террасных лесопосадок. Изредка мелькали небольшие, заросшие колючими деревьями балки, и вновь, с унылой бесконечностью, ряд за рядом за горизонт уходили покатые серые вершины. В этом странном, навевающем грусть краю чувствовалось что-то древнее, давно уже потерявшее силы и уходящее навсегда.

Наконец автобус притормозил у маленькой автостанции посреди раскинувшегося вдоль побережья селения, застроенного одноэтажками из саманного кирпича. Они прибыли в Морское.

Чтобы размяться, Лунин прошелся по маленькой грязноватой набережной, наткнувшись на покосившийся стенд местного отделения милиции, где вывешивались фотографии злодеев и сгинувших без вести бедолаг. Николай, бросив беглый взгляд на лики разыскиваемых, уже собрался идти дальше, как вдруг заметил милиционера – толстого дядьку в расстегнутом неглаженом мундире. Тот, выйдя из домика, вероятно местного отделения, нес в руках лист бумаги. Подойдя к щиту, милиционер прицепил бумагу на два пустых гвоздика, полюбовался работой и покосился на Николая, как бы приглашая взглянуть и его.

Сначала Келюс заметил фотографии – скверно исполненные, но отчего-то знакомые. Оставалось посмотреть на подпись.

...Министерство внутренних дел Республики Крым разыскивало особо опасных вооруженных преступников – Лунина Николая Андреевича и Славину Ольгу Константиновну...

Милиционер шумно дышал рядом. Надо было уходить, но Николай, не удержавшись, еще раз поглядел на фотографии. Сам получился не очень похожим – негатив взяли старый, вдобавок сильно исказили при печати. Фотографии Ольги у тех, кто составлял объявление, не оказалось, и на бумаге была воспроизведен не особо удачный фоторобот. Лунин вскинул рюкзак на плечи и, не оглядываясь, пошел по узкой трассе вдоль моря.

Итак, границы, разрезавшие когда-то единую страну, оказались слабой защитой. Из Крыма следовало немедленно уезжать, но такие же фотографии могли уже появиться на стендах других стран, именуемых ныне «ближним зарубежьем». Лунин был вне закона. Сила, прежде жалившая из-за угла, теперь начинала распрямляться во весь рост.

Дорога от Морского на запад была пустынной. Изредка по ней с шумом и ревом проносились автомобили и вновь наступала странная, почти звенящая тишина, нарушаемая только легким шелестом моря. Синяя гладь находилась совсем рядом, за узкой полосой серого пляжа. А справа по-прежнему тянулись огромные безлесные холмы, подступавшие к самой дороге и заслонявшие полнеба. Идти было легко, рюкзак почти не оттягивал плечи, в вечернем воздухе уже чувствовалась прохлада, вдобавок вдоль шоссе то и дело встречались огромные деревья, на которых росла черная ароматная шелковица. Поднявшись на очередной холм, Николай увидел вдали силуэт большой горы, немного напоминавшей Аю-Даг. На вершине темнел хорошо различимый на фоне неба контур могучей приземистой башни. Это и был Чабан-Кермен – Пастушья Крепость, руины сгинувшей много веков назад генуэзской твердыни. До цели было еще далеко, но Николай сразу почувствовал себя бодрее.

Дорога пошла на спуск, прежде пустынные места теперь стали наполняться людьми. Серый пляж, несмотря на вечернее время, был оккупирован шумными компаниями, орало радио, а чуть дальше на морском берегу стояли ряды палаток, между которыми пристроились «жигулята», «москвичи» и даже пара военных грузовиков. Где-то через километр Келюс увидел справа от дороги въезд, перекрытый небольшим шлагбаумом. Рядом торчали щиты с многословными правилами поселения и проживания в этом приморском кемпинге, а чуть дальше небольшое окошко в сарайчике под вывеской «Буфет» обещало прохожим всевозможные блага. Николай свернул туда, бегло осмотрелся и достал бумажник. Лунин и сам был поклонником красного портвейна «Массандра», к тому же вовремя вспомнил, что начальник археологического отряда, куда он направлялся, был, если верить Валерию, страстным борцом с зеленым змием. Погрузив в рюкзак две бутылки с заманчиво смотревшимися черно-красными этикетками, Келюс решил, что полностью готов ко всем неожиданностям.

Еще через пару километров дорога внезапно вильнула вправо, прочь от морского берега. Где-то здесь и должен был находиться лагерь. От поворота в сторону горы вело несколько тропинок, Келюс вначале немного растерялся, но затем вспомнил, что в лагере должен быть грузовик и пошел по самой широкой. Чуть в стороне он заметил поднимавшийся над зарослями дымок. Лунин взглянул на часы: было время ужина, и археологи, очевидно, как раз собирались садиться за стол.